Омертвевший от ужаса Веселовский понял, что ничего живого остаться в расстрелянном автомобиле не могло, и, нашаривая деревянной рукой пистолет, обернулся к Петрову, чтобы крикнуть какие-то необходимые слова, хотя все слова вылетели из головы, и он немо открывал и закрывал рот, словно вырванная из воды, оглушенная воздухом и светом рыба.
Стекло «УАЗа» тоже было разбито вдребезги, Петров откинулся на спинку сиденья, закрыв растопыренными ладонями окровавленное лицо. Быстрые молоточки ударили по открытой двери с надписью «милиция», невидимые бритвы проткнули бок неразмерного плаща начальника райотдела, звякнули титановые пластины. Одновременно со свистом рикошета Веселовского что-то рвануло за ногу, и он упал, больно ударившись о землю и, может быть, на миг потеряв сознание.
Но пистолет оказался в руке и стрелял сам по себе, неприцельно — пули ударяли в кирпичный фасад. После третьего выстрела Веселовский пришел в себя и направил ствол в темный провал окна. Там уже никого не было.
Огонь прекратился, только в глубине дома раздавался истерический вой вперемежку с гнуснейшей бранью.
За десять секунд автоматы «сицилийцев» извергли в окружающий мир шесть десятков смертей, и картина на пустыре резко и страшно изменилась.
«Волга» уголовного розыска уткнулась капотом в землю, словно убитый наповал зверь. Патрульные машины стояли с разбитыми стеклами и простреленными бортами. Особенно досталось «УАЗу», из динамика которого Петров обращался к бандитам.
Сам Петров вывалился на землю, промокая платком изрезанное осколками стекла и металла лицо, и, пытаясь определить, ранен он или нет, ощупывал бронежилет.
Автоматная пуля могла прошить титан навылет, а одеревеневшее тело в нервном возбуждении не чувствует боли. Но, к счастью, пробоин не было: попадания оказались касательными.
— Повезло, кажется, цел! — крикнул он Веселовскому. — Как ты?
— Нога… Не могу встать, — отозвался тот. — Надо брать их, пока не перезарядили…
Петров огляделся. Сержанты разбежались с открытого пространства и прятались за кустарником на краю пустыря. Офицеры в плащах залегли за машиной и целились взведенными автоматами в окна дома. Больше он ничего не рассмотрел, потому что кровь залила глаза.
За десять секунд обыденность обстановки исчезла. Захламленный пустырь стал местом одного из крупнейших за последние годы ЧП. Не было больше размягченного состояния сотрудников, да и численный перевес, пожалуй, тоже утрачен.
— Скалов, возьми кого-нибудь и проверь дом с той стороны, — сказал Петров одному из офицеров. — Если там все перекрыто, свяжись с «Эльбрусом» и запроси помощь. Если нет, останься и держи заднее окно.
Лейтенант встал и, пригибаясь, побежал за дом.
— Иванов, за мной! — на бегу крикнул он.
— Куда «за мной»? Без жилета, без автомата! Низкорослый сержант все же выполнил приказ, хотя было видно, что его боевой дух основательно подорван.
Слабеющий Веселовский подумал, что операция по задержанию «сицилийцев» проваливается.
И вдруг обстановка опять резко изменилась. Под звуки сирен к пустырю подъехали еще три патрульных автомобиля. Веселовский несколько раз выстрелил в воздух, и они затормозили в отдалении. Там же остановилась «Волга» уголовного розыска и «РАФ» дежурной части. Через несколько минут подъехал крытый грузовик специальной роты.
— Не возьмете, суки! — раздался истерический вопль, и окно второго этажа снова брызнуло огнем, но за секунду до этого лежащий у колеса расстрелянного «УАЗа» офицер дал короткую очередь и пули бандита прошли над скоплением машин, никого не задев.
— Рассредоточиться! — громко крикнул Мишуев. — Машины убрать!
Эта команда не требовалась. И так сотрудники управления вмиг освободили микроавтобус, из грузовика сноровисто выпрыгнули спеиназовцы. Пятнистая, удобная для боя форма, открыто надетые пулезащитные жилеты, каски, стальные щитки. Они были готовы к тому, чтобы в них стреляли, и не скрывали, а демонстрировали эту готовность. Но профессиональная четкость и слаженность действий говорили о том, что попасть в них будет не так-то легко… Короткими перебежками боевые двойки, страхуя друг друга, выдвинулись на рубеж атаки. Майор Лесков управлял ими по рации.
Группа захвата управления оставалась в резерве, наблюдая, как бойцы спецроты окружают кирпичный дом. Сизов подумал, что один к одному повторяется ситуация, разыгранная на полигоне. Похожий дом, только фасад меньше поклеван пулями, да изрешеченные милицейские машины… Он увидел копошащихся на земле людей и быстро пошел вперед.
— Менты позорные, козлы паршивые! — надрывался Псих. — На всех патронов хватит!
«Ду-ду-ду» — застучал автомат из окна, но в ответ ударили четыре ствола, и очередь оборвалась. Снова раздался нечеловеческий вой, в котором переплелись злоба, безысходность и тоска.
Сизов подошел к раненым. Один из спецназовцев бинтовал Веселовскому простреленное бедро. Петров, запрокинув голову, ждал своей очереди.
— Сильно досталось? — спросил Старик.
— Царапины, только глаза заливает, — осветил Петров.
Веселовский молчал.
— А где Фоменко? По-прежнему молча Веселовский показал рукой в сторону мертвой «Волги». Сизов направился туда.
— Ну что, будем их выкуривать и брать живыми? Или как? — спросил Лесков, подойдя к Мишуеву. Тот успел облачиться в бронежилет, надел каску, приготовил к бою автомат.
— Или как… — ответил Мишуев. — Мало они наших побили?! Вон, полюбуйся.
Сизов открыл дверь «Волги» и подхватил сползающее тело Фоменко. Повозившись над ним. Старик выпрямился и безнадежно махнул рукой.
— Эх, ребятки! — с горечью сказал Мишуев, обращаясь к Веселовскому. — Я ведь предупреждал об осторожности… — И жестко бросил Лескову:
— Хватит с ними церемониться!
Командир специальной роты поправил тяжеленную каску-сферу и, пружинисто подпрыгивая на носках, осмотрелся.
Пятнистые комбинезоны замкнули дом в кольцо. Снайпер, не забывший на этот раз СВД, держал окна под прицелом. Изредка «сицилийцы» стреляли одиночными, им отвечали офицеры в непомерно больших плащах, несколько длинных очередей выпустил по окнам Мишуев. Спецназовцы огня не открывали.
Внимание Лескова переключилось на строительную площадку в сотне метров справа, где возле наполовину снесенного барака стояли трактор и бульдозер.
— Пятый, ко мне! — сказал он в рацию.
Два сержанта на сцепленных руках понесли к машине Веселовского.
— Держись, Александр Павлович, — отеческим тоном напутствовал его Мишуев. — Я сам приеду, поговорю с врачами. Все будет на высшем уровне…
Веселовский не ответил.
Лесков тем временем отдавал приказ Пятому — рыжему здоровяку Борисову, который на полигоне пел под гитару лихие песни.
