– Кэти… — в отчаянии тихо проговорил он. — Я очень люблю тебя. И хочу, чтобы ты знала это.
Кэти посмотрела на Дэна — кажется, в первый раз.
– Правда?
Дэн поднялся с кресла, сел на диван рядом с женой и, обняв ее за плечи, притянул к себе. Она с готовностью ответила на проявление нежности и порывисто прильнула к нему.
– Я люблю тебя, — сказал Дэн. — Честное слово.
– Как ты думаешь, я хороший человек?
– Самый лучший на свете.
Губы ее задрожали, и она быстро опустила голову.
– Ну-ну, перестань, — сказал Дэн.
Первое рыдание сотрясло тело Кэти.
– Я всегда хотела быть хорошей. Я всегда старалась…
Он нежно дотронулся до ее щеки.
– Ты замечательная. Я тебя ни на кого не променял бы.
Кэти крепко прижалась к нему, ничего не отвечая. Это было чудесно. Дэн знал, как выразить свою любовь к жене, и с великим удовольствием делал это. Им больше не нужны были никакие слова — просто возможность побыть наедине друг с другом. Они воспользовались этой возможностью — и Кэти вроде бы стало немножко легче.
Он заметил большую книгу, все еще лежащую на коленях у жены.
– Что это у тебя?
Кэти бросила на книгу мимолетный взгляд. Альбом с фотографиями. Дэн взял его и раскрыл посередине. Он не сдержал улыбки.
– Ого, вот где настоящая история!
Теперь и Кэти взглянула повнимательнее.
Много раз они рассматривали старые фотографии, но сегодня ночью было настоящим утешением любоваться этими прелестными лицами — их дети, улыбающиеся, смеющиеся, пускающие пузыри. И, как всегда, казалось, все это было совсем недавно.
Светловолосая малышка Эмми в новой коляске. Шумный непоседа Брюс с футбольным кубком, завоеванным в шестом классе. Томми, гордо демонстрирующий перед фотокамерой свой только что выпавший зуб.
Перелистнув несколько страниц назад, они наткнулись на фотографии давнишнего рождественского праздника, и дети на них были еще меньше.
– Сколько лет им здесь? — спросил Дэн.
– Это наш старый дом в Худспорте. Значит, Брюсу три, а Эмми всего два годика.
– А Томми?..
– А Томми я еще носила в животе.
Дэн перевернул страницу.
Кэти хихикнула при виде крайне нелестного мгновенного снимка.
– Ну конечно, так оно и есть!
Дэн тоже хмыкнул:
– Ну да, так и есть! — Потом он потряс головой. — Ты только посмотри на этих крошек! Брюс теперь учится в колледже, Эмми руководит школьным хором, а Томми…
– А Томми исполнилось пятнадцать!
– Да, верно. — Они оба рассмеялись и почувствовали долгожданное облегчение. — И этим все сказано!
Они еще немного посидели на диване, просто наслаждаясь обществом друг друга, тишиной и мирным течением времени.
– Ты много думаешь о детях в последнее время?
– О, я всегда думаю о детях.
– Ну конечно. Но…
– Но что?
– Ну, сегодня — альбом с фотографиями, а вчера ночью ты вытащила из чулана старые игрушки, а позавчера разве ты не просидела всю ночь в швейной комнате?
– Просто там было тихо.
– Раньше там была детская, помнишь? — спросил Дэн и тут же осознал опасность своего замечания.
Кэти молчала. Дэн почувствовал себя неловко. Возможно, он сказал больше, чем следовало.
– Я просто… понимаешь… — пробормотал он.
– Я была хорошей матерью?
Дэн ответил немедленно и совершенно искренне:
– Милая, ты была замечательной матерью. И такой осталась. Все наши дети выросли чудесными людьми.
– Я все делала правильно?
Значит, боль все еще оставалась. Значит, сейчас им придется снова говорить об этом.
– Дорогая моя, в самом деле, когда все сказано и сделано, тебе не в чем раскаиваться. Тебе незачем возвращаться назад и что-то переделывать.
Всего миг спустя Кэти решительно захлопнула альбом.
– Пожалуй, я пойду спать.
Разговор был окончен. Дэн почувствовал облегчение.
Кэти встала с дивана, Дэн не отходил от нее ни на шаг. Держась рядом, они вернулись в спальню.
– Спасибо за то, что любишь меня, — сказала Кэти.
– Об этом никогда не беспокойся, — ответил он.
Ранним утром Кэти наконец забылась тревожным, прерывистым сном. Дэн не помнил, удалось ли ему вообще заснуть.
Глава 3
«Я уже сто лет не пользовался этой бритвой, — думал Дэн, промывая бритву в раковине и надеясь, что она еще достаточно остра. — Надо постараться не шуметь, чего бы это ни стоило. Пусть Кэти поспит».
Тюбик выплюнул и разбрызгал крем для бритья на ладонь. Крем был жидкий и скользкий. Крышка тюбика начинала ржаветь. «О-хо-хо, надеюсь, я еще помню, как это делается».
Дэн чувствовал себя усталым и раздраженным, и мысли его сегодня не отличались особой последовательностью, но все же оставались достаточно ясными. У него созрел план. Он все тщательно продумал, когда в окне спальни забрезжил рассвет.
«Я приложу все усилия, — думал он, — я сделаю все возможное и невозможное, — невзирая на последствия. Нам просто необходимо раз и навсегда разобраться с этой проблемой».
Он услышал шаги за дверью ванной. Должно быть, Эмми. Она рано встает.
В дверь тихонько постучали.
Дэн прошептал:
– Эмми, тише. Мама спит.
Дверь чуть приоткрылась, и в ванную заглянула Эмми. Дэн подумал, что она очень мало похожа на ту детскую фотографию, которую они рассматривали вчера ночью… или, вернее, сегодня утром.
– Она спит? — прошептала Эмми, удивленно округляя глаза. — Ты серьезно?
И скажи Брюсу и Томми, чтобы они не шумели. Я не хочу, чтобы ее что-нибудь разбудило!
Эмми слабо усмехнулась:
– Ты поэтому бреешься старой бритвой?
Дэн уже сделал несколько удачных заходов.
– Электрическая слишком шумит.
Потом Эмми встрепенулась:
– О Боже. А как же радио Томми?
Ему придется обойтись сегодня без него, это уж точно. Почему бы тебе не пробраться туда и не выдернуть радио из розетки?
Идея понравилась Эмми.
– О'кей.
– Да, Эмми…
Она остановилась и снова просунула голову в дверь.
– Послушай, мне нужно уехать. Ты можешь поднять и расшевелить Томми, а потом завезти его в школу? Мне не по дороге.
