Пикап совсем съехал на обочину, накренился, колеса наполовину зарылись в мягкий грунт. Заднее колесо визжало, разбрасывая брызги мелких камней. Машина про-скользила несколько метров вперед по направлению к мосту. Но водитель уже потерял контроль, наверное, уснул, не снимая ноги с педали акселератора. Машина с воем прибавила газу, пулей перелетела на другую сторону дороги расширявшейся перед самым мостом, проскочила прямо сквозь кусты и наконец ринулась с обрыва в пропасть. Марк и Стив оказались на мосту как раз в ту секунду, когда пикап погружался в реку колесами вверх.
– Еще одно очко в пользу Касефа, – усмехнулся
Стив.
Машина, ехавшая навстречу, остановилась на мосту, шофер выскочил и перегнулся через парапет. Потом еще один. Мост заполнился возбужденными людьми. Марк и Стив осторожно выбрались из толпы и направились к своей машине.
– Мы позвоним в полицию!
– прокричал Марк через окно.
Они исчезли, и никто с тех пор их больше не встречал и ничего о них не слышал.
Глава 30
Кэт. Санди. Организация. Бернис. Лангстрат. Организация. «Омни». Касеф. Санди. Бернис.
Мысли кружились в голове Маршалла. Он стоял у раздвижной двери, ведущей из кухни в сад, и смотрел через стекло, как медленно угасает небо над деревьями, как желто-красные тона заката переходят в скучные серые сумерки.
Возможно, еще никогда в жизни журналист не проводил столько времени, стоя на одном месте. Но, может быть, именно это место и было окончанием всей его прежней жизни, такой, какой он ее себе представлял. Конечно же, он делал слабые попытки доказать самому себе, что все эти вселенские реформаторы, странные конспираторы были всего лишь пустым звуком, призраком, но разум постоянно возвращал его к холодным, жестким фактам. Хармель был прав – Маршалл угодил в ловушку, как до него попались в нее и все другие. «Поверь, Хоган, – наконец сказал он сам себе, – ведь это произошло независимо от того, веришь ты этому или нет!»
Он выбит из колеи точно так же, как Хармель, Страчан, Эди, Джефферсон, Грегори, Карлуччи, Валлер, Джеймс, Джекобсон…
Маршалл почесал затылок, припоминая длинный список имен. Эти мысли ранили его, каждое проносившееся в мозгу имя было как удар ниже пояса.
Но как же, все-таки, им это удавалось? Неужели они настолько могущественны, что сумели беспрепятственно разрушить жизнь стольких людей? Или это было только случайностью? Маршалл не мог ответить на этот вопрос. Он жил рядом с ними. Он, потерявший семью, мог обвинить в случившемся Организацию, но также и себя самого. Слишком легко было свалить вину за то, что и жена, и дочь отвернулись от него, на конспираторов, но где была граница между их ответственностью и его собственной?
Единственное, что он знал, – семейная жизнь разлетелась вдребезги, а он был выброшен из игры, как и другие.
Постой-ка! Ему показалось, что хлопнула входная дверь. Может быть, это Кэт? Он подошел к другой двери и заглянул в гостиную.
Вошедший, едва показавшись, быстро завернул за угол.
– Санди? – спросил он.
Сначала никто не ответил, потом он услышал отчужденный, холодный голос дочери:
– Да, это я, папа.
Журналист готов был броситься к ней, но заставил себя успокоиться и медленно направился к ее спальне. Заглянув туда, он увидел Санди, быстро и нервно перебирающую вещи в гардеробе и явно недовольную тем, что за ней наблюдают.
– Где мама? – спросила дочь.
– Она… – Маршалл пытался подобрать ответ, – она поехала на время к своей матери.
– Другими словами, она тебя бросила, – напрямик заявила Санди.
Маршалл тоже решил быть точным.
– Да, это так. – Он молча продолжал наблюдать за дочерью. Девушка собрала одежду и мелкие вещи и сложила их в чемодан, прибавив к ним несколько пакетов. – Кажется, ты собралась в дорогу?
– Да, я ухожу, – ответила Санди, не снижая темпа сборов и не поднимая головы. – Я чувствую, что должна что сделать. Я знала, что мама решила уйти, и я считаю, что она права. Ты прекрасно справляешься сам, так что мы решили не мешать тебе.
– Куда ты пойдешь?
Санди в первый раз подняла глаза, и Маршалл похолодел и обмер от холодного, чужого, сумасшедшего взгляда, которого он никогда прежде у нее не видел.
– Этого я тебе не скажу! – отрезала девушка, и ее голос привел Маршалла в еще большее замешательство. Это была вовсе не его дочь.
– Санди, – заговорил он мягко, почти умоляюще, – можно поговорить с тобой? Я ни на чем не настаиваю и не хочу тебя удерживать, но не могли бы мы просто поговорить?
Чужие глаза пристально смотрели на него, и его девочка, его любимая дочь, ответила:
– Мы поговорим с тобой в аду!
Маршалла опять охватило хорошо знакомое чувство – страх и обреченность. Нечто опять неслышно вошло в его дом.
* * *
Ханк отворил дверь и тут же почувствовал толчок в духе. Перед ним стояла Кармен. На этот раз она была нарядно, но прилично одета и держалась вполне естественно. Тем не менее, пастора не оставляли подозрения.
– Ах, это ты!
– произнес он. Кармен обезоруживающе улыбнулась:
– Добрый день, пастор Буш.
Ханк отступил в сторону, пропуская ее в дом. Как раз в этот момент в дверях кухни показалась Мэри.
– Привет, – сказала Мэри. Подойдя, она дружески обняла Кармен. – Все хорошо? Как ты себя чувствуешь?
– Спасибо, намного лучше.
Кармен посмотрела на Ханка с раскаянием во взоре:
– Пастор, я очень сожалею о своем поведении в прошлый раз и прошу прощения, я вас, наверное, страшно напугала.
Ханк замялся и наконец ответил:
– Да, по правде сказать, мы были обеспокоены твоим состоянием.
Мэри вошла в гостиную и мягко спросила гостью:
– Разве ты не присядешь? Хочешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – ответила Кармен, опускаясь на диван. – Я на долго не задержусь.
Ханк сел на стул напротив и смотрел на нее, изо всех сил молясь в душе. Да, она выглядела не так, как раньше. Очевидно, ей удалось многое преодолеть в себе, но тем не менее… Ханку пришлось в последнее время столкнуться кое с какими подозрительными вещами, и сейчас он был уверен, что он видит перед собой то же самое. Что-то в выражении ее глаз настораживало…
* * *
Санди немного отступила, глядя на Маршалла, как затравленный зверь, готовый к нападению.
– Не стой у меня на дороге! Маршалл оставался неподвижен.
– Я не хочу с тобой ссориться, Санди. Я не собираюсь стоять у тебя на дороге вечно. Я хочу только, чтобы ты немного подумала. Можешь ты успокоиться и поговорить со мной в последний раз?
