Но что это? Видит ли он это на самом деле? Похожее на привидение существо парило в воздухе под потолком, будто изображение, светящееся на черном бархате. Прямо над кроватью, настолько близко, что он ощущал серное удушливое дыхание, ужасная рожа гримасничала и изрыгала злобные слова, смысла которых он не понимал.
Усилием воли Ханк резко открыл глаза. Ему казалось, что он все еще видит перед собой эту маску, между тем изображение угасло, и в этот момент он почувствовал резкий сильный удар под ложечку. Сердце забилось и застучало с такой силой, будто хотело выскочить из груди. Пропитанные потом пижама и простыня прилипли к телу. Ханк лежал, тяжело дыша и выжидая, когда ужас оставит его. Все оставалось без изменений, и он чувствовал, что не в силах совладать с собою,
«Мне просто приснился кошмар, – уговаривал себя пастор, – может, я еще так и не проснулся». Он широко открывал глаза, озирался по сторонам, пытаясь узнать знакомые очертания домашней обстановки. Одновременно ему хотелось, как в детстве, спрятаться с головой под одеяло в надежде, что привидения, чудовища и ночные воры исчезнут сами собой.
Ханк не мог различить в темноте ничего, кроме обычных вещей. В углу притаилось вовсе не приведение – это белая рубашка висела на стуле. Мерцавший на стене странный кружок света был всего лишь отблеском от стекла его часов, отражающего свет уличных фонарей. Но что-то его напугало, и он по-прежнему испытывал безотчетный ужас. Ханка всего трясло, и он судорожно пытался понять, где галлюцинации, а где реальность. Он, затаив дыхание, прислушивался, но даже тишина, царившая вокруг, несла в себе угрозу. Она была обманчивой и не успокаивала. Ханку казалось, что в ней затаилось нечто злое, незваный гость или бес, выжидающий удобного случая для нападения. «Что это? Чьи-то шаги? Или кто-то скребется? Нет, это ветер стучит в окно», – уговаривал он себя. Дождь прекратился.
Еще какой-то звук, на этот раз шелест, донесся из истиной. Он никогда раньше не слышал ночью ничего подобного. «Я должен проснуться. Я должен проснуться. Сердце, перестань, успокойся, чтобы я мог слышать».
Ханк заставил себя сесть, хотя так он чувствовал себя еще более уязвимым. Несколько минут пастор сидел в постели не шелохнувшись, прижав руку к груди, пытаясь сдержать удары сердца. В конце концов оно забилось ровнее, однако пульс оставался слишком частым. Капли пота холодели на коже. Встать или попытаться снова заснуть? Но он знал, что уснуть ему не удастся. Пастор решил все же пройтись по дому. Неожиданно на кухне что-то грохнуло со страшным металлическим лязгом.
Только после этого Ханк начал молиться.
* * *
Похожие кошмары одолевали и Хогана, сердце его стучало от неотступного страха. Голоса. Действительно, где-то разговаривали. Санди? А может быть, радио?
«Но кто его знает, – решил он про себя, – должно быть, этот город окончательно сошел с ума, и теперь помешанные появились и в моем доме». Он встал с постели, надел тапочки и направился к гардеробу, чтобы взять там бейсбольную биту. «То же самое случалось и в городе, где мы жили раньше, – думал он. – А сейчас, наверное, придется кому-то раскроить череп».
Маршалл выглянул из спальни в коридор. Там было темно, ни единого лучика света, ничего. Однако ноги у него подкашивались от страха, он не мог найти этому никакого объяснения. Хоган щелкнул выключателем. Проклятие! Лампочка в коридоре перегорела. Когда это произошло, он не знал. Но сейчас, стоя в кромешной тьме, Маршалл чувствовал, что мужество окончательно покинуло его. Сжав биту, он осторожно двинулся по коридору, прижимаясь к стене, напряженно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Ему почудился легкий шорох, как будто кто-то тихо крался.
Маршаллу показалось, что он разглядел что-то под аркой дверного проема, ведущего в гостиную. Журналист вжался в стену, стараясь остаться незамеченным. Дверь на улицу была открыта. Сердце забилось еще сильнее, в висках стучало. Это был беспричинный, отвратительный страх, как детский страх темноты. А ведь сегодня он уже испытывал подобный ужас. Странно, но почему-то он почувствовал себя немного спокойнее, по крайней мере, распахнутая дверь указывала на реального врага.
Неожиданно в голове пронеслась дикая мысль: профессор должна быть где-то здесь, в доме.
Маршалл прошел.по коридору в комнату Санди, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Он хотел увидеть Кэт и Санди, ведь в доме явно что-то происходило.
Дверь в спальню дочери была открыта, это было необычно, и поэтому он насторожился еще больше. Держа биту наготове, Хоган медленно двинулся к открытой двери и заглянул в комнату.
С Санди явно что-то случилось. Кровать была пуста, а сама она исчезла. Маршалл повернул выключатель. Постель была разбросана: одеяло валялось на полу, как будто его поспешно отшвырнули прочь, в комнате царил совершенный беспорядок.
Маршалл вышел из комнаты дочери, и пока он на ощупь пробирался дальше по темному коридору, ему пришло в голову, что Санди могла просто выйти в ванную или на кухню выпить воды. Но эта простая мысль вовсе не объясняла того дикого ужаса, который охватил его. Он сделал несколько глубоких вдохов, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, но страх не проходил. Это был предательский, неестественный страх, как будто Маршалл был всего в дюйме от неведомого чудовища, готового сомкнуть челюсти на его горле.
В ванной было темно и холодно. Маршалл щелкнул выключателем, приготовясь к ужасному зрелищу. Все было в порядке, он не заметил ничего необычного. Оставив свет гореть, он повернул обратно в сторону гостиной.
Настороженно, как вор, готовый броситься в любую секунду прочь, Маршалл осторожно заглянул в комнату. Шелест послышался снова. Он быстро включил свет. Нет! Это лишь холодный воздух, задувающий в открытую дверь, шевелил гардины. Санди не было и здесь. Ни в гостиной, ни на кухне, нигде. Может, она вышла во двор?
Но Маршалл не сразу решился пойти к входной двери. Идти надо было через гостиную, где за каждой вещью могла притаиться опасность. Он покрепче сжал биту, занес ее для удара и начал обходить гостиную кругом, держась спиной к стене: отступил к дивану, заглянул за него, обогнул «стерео» и наконец добрался до двери.
Маршалл вышел на веранду и, окунувшись в холодный ночной воздух, сразу почувствовал себя спокойнее. В городе было по-прежнему тихо. Все жители в этот час мирно спали в постелях, а не шастали, крадучись, по собственному дому с бейсбольной битой. Постояв некоторое время и собравшись с силами, Маршалл снова вошел в дом.
Закрыть за собой дверь было все равно, что запереться в тесном чулане с сотнями гадюк. Страх вернулся снова, Маршалл покрепче сжал биту и, стоя спиной к двери, оглядел комнату. Но почему так темно? Свет был зажжен, но лампы горели настолько тускло, будто их окунули в черную краску. «Хоган, – подумал он сам о себе, – ты или рехнулся, или влип в неприятную историю». Он замер у двери, вглядываясь и вслушиваясь. И все-таки в доме кто-то был. Хоган никого не видел и не слышал, однако ощущал чье-то присутствие.
