Но это значит, что виндзорская полиция тоже замешана в этом деле. Они точно знали, где и когда меня искать, и нашли у Страчана.
– Брумнель и
Нельсон: вот так, – и девушка сцепила указательные пальцы.
– У них, наверное, уши повсюду.
– Они знали, что я еду к Виду одна… и знали, когда… – сказала Бернис, и вдруг ее осенило:
– Кармен это тоже знала!
Это откровение подействовало на Маршалла, как смертный приговор.
– Кармен знает очень многое.
– Нам здорово вмазали, Маршалл. Я думаю, таким способом они стараются дать нам понять кое-что. Маршалл подзадоривал себя:
– Ну, погоди только! Уж я доберусь до Бруммеля! Бернис поймала его руку.
– Будь осторожен, я хочу сказать, очень осторожен. Маршалл поцеловал ее в лоб:
– Удачного рентгена.
Он стремглав выскочил из комнаты, как разъяренный бык, у которого никто не отважился бы встать на пути.
Глава 26
Лицо Маршалла было совершенно красным от гнева. Он был до того зол, что поставил машину, заняв сразу два места на стоянке перед зданием суда. Журналист решил, что прогулка через улицу к полицейскому управлению немного охладит его, но этого оказалось слишком мало. Пихнув дверь, он вошел в приемную. Сары на обычном месте не было. Бруммеля в кабинете не оказалось. Маршалл взглянул на часы – было ровно три.
Из-за угла вышла женщина, которую он раньше здесь не встречал.
– Добрый день, – поздоровался он и резким тоном добавил:
– Кто вы?
Женщина была удивлена вопросом и смущенно ответила:
– Я… меня зовут Барбара, я здесь секретарь.
– Секретарь? Что случилось с Сарой?
Она была и напугана, и немного возмущена его тоном.
– Я… я не знаю никакой Сары, но чем я могу вам помочь?
– Где Альф Бруммель?
– Вы мистер Хоган?
– Да.
– Шериф Бруммель ждет вас в конференц-зале, в конце коридора.
Она еще не закончила фразы, а Маршалл уже стремглав шел по коридору. Если бы дверь оказала ему малейшее сопротивление, он разнес бы ее в щепки. Журналист влетел в помещение, готовый свернуть шею первому встречному. Однако претендентов оказалось достаточно много: комната была полна людей. Для Маршалла это было полной неожиданностью. Он огляделся и у него не осталось ни тени сомнений в том, что сейчас произойдет: вокруг Бруммеля чинно сидели его друзья и соратники. Шишки. Лгуны. Интриганы.
В окружении приятелей, сверкая белозубой улыбкой, на председательском месте восседал Альф.
– Привет, Маршалл. Будь другом, закрой за собою дверь.
Маршалл захлопнул дверь и окинул взглядом собравшихся явно ради него людей. Здесь были Оливер Янг, судья Бэйкер, окружной ревизор Ирвинг Пирс, шеф пожарной станции Франк Брэди, детектив Спенс Нельсон из Виндзора, несколько других, незнакомых Маршаллу лиц и, наконец, сам мэр города Дэвид Стин.
– Смотрите-ка, мэр Стин, – холодно заметил Маршалл. – Занятно встретить вас здесь.
Мэр, не говоря ни слова, сердечно улыбнулся, как кукла-марионетка, которой, кстати, он всегда и казался Маршаллу.
– Садись, пожалуйста, – вкрадчиво произнес Бруммель, жестом указывая на свободный стул. Маршалл не двигался с места.
– Альф, это и есть та самая встреча, о которой мы договаривались?
– Да, это та самая встреча, – согласился шериф. – Я думаю, ты знаком не со всеми присутствующими… – С наигранным удовольствием Бруммель представил журнаясту новые лица:
– Это Тони Сульский, адвокат. Нед Несли, я думаю, ты его встречал, председатель Независимого банка – Как мы понимаем, с Эженом Байлором, членом университетского правления, ты знаком. Это, если ты помнишь, Джимми Клэйборн из Коммерческой печати.
Бруммель показал зубы в своей отвратительной улыбке. – Пожалуйста, садись!
Весь кипя от гнева, мысленно проклиная шерифа, Маршалл, внешне спокойный, холодно ответил:
– Не очень-то старайся, я под следствием. Оливер Янг поспешно опередил Альфа:
– Маршалл, это будет честный и сердечный разговор.
– Да? А кто сделал отбивную из моего репортера? – у Хогана не было ни малейшего желания выступать в роли приятного собеседника.
– Маршалл, подобные вещи часто происходят с неосторожными людьми, – ответил Бруммель.
В конце концов журналиста прорвало, и он выложил все напрямую:
– Бруммель, это не просто «произошло». Это было подстроено. На нее напали, избили, а твои полицейские даже пальцем не пошевелили, и вы все знаете, почему! – он посмотрел им прямо в глаза. – Вы все в этом замешаны, и вы вместе задумали этот дешевый трюк. Вы громите дома, угрожаете, изгоняете людей, а потом делаете вид, как будто у вас тут клуб невинных мальчиков. – Он указал на Бруммеля:
– А ты позоришь свою профессию. Ты используешь власть, которую тебе доверили, чтобы запугивать людей и покрывать свои собственные грязные дела!
Янг снова попытался вмешаться:
– Маршалл…
– А ты называешь себя Божьим служителем, пастором, «благолепным» примером того, каким должен быть христианин. Ты лгал мне все это время, Янг, прикрываясь так называемой профессиональной этикой. Ты по уши увяз во всей этой чертовщине вместе с ведьмой Лангстрат и делаешь вид, что тебе об этом ничего неизвестно. Скольких людей, доверившихся тебе, ты предал и оболгал?
Присутствующие в зале молчали. Маршалл продолжал метать молнии.
– Если все вы тут – слуги общества, тогда Гитлер был великим благодетелем человечества! Вы занимаетесь интригами и подлогами, вы захватываете город, как банда гангстеров. И вы заставили замолчать всех, кто пытался сказать правду и стоял у вас на дороге. Вы еще прочтете об этом в газете, господа мои! Если вы будете все отрицать или все же захотите дать какие-нибудь объяснения, я их с удовольствием выслушаю, я даже напечатаю все, что вы скажете, но пришло, наконец, время написать правду обо всех вас, нравится вам это или нет.
Янг снова поднял руку, останавливая разбушевавшегося журналиста:
– Маршалл, я хочу предупредить тебя, контролируй свои слова.
– Не беспокойся, у меня есть конкретные доказательства. У меня есть свидетельства пострадавших по вашей вине невинных людей: Карлуччи, Райтса, Андерсона, Домбровского, больше сотни из тех, кого вы лишили дома и работы угрозами и налоговыми махинациями.
– Угрозы? – удивленно взвизгнул Янг. – Маршалл, не в нашей власти воспрепятствовать страху, идиотским суевериям, разбитым бракам. Что ты, в самом деле, собираешься писать? Что Карлуччи, например, уверены, будто их магазин посетили злые духи, и они же сломали руки их малолетнему сыну? Так, что ли?
