Исчез дитКаолин. Его присутствие, тихое, незаметное, больше не ощущалось.
Я поискал взглядом лимузин и обнаружил пустое место. Возможно, голем ушел, чтобы не встречаться с Серым Риту, который уже возился с вещами в одной из комнат первого этажа. Глупое предположение, а?
Но других у меня не было.
Через несколько секунд двойник Риту вышла из дома с небольшим кейсом и захлопнула за собой дверь.
— Я готова, — заявила она немного сдержанно, хотя и не откровенно недружелюбно.
В случае с Риту, как мне показалось, чертой характера, постоянно передававшейся от оригинала к копии, была напряженность, замеченная мной еще раньше. И раздражительная настороженность, способствовавшая сохранению дистанции и вместе с тем усилившая впечатление от ее строгой и величественной красоты.
Я поспешно собрал приборы и загрузил их в багажник, где уже лежала портативная духовка. Вскоре мы уже мчались на юго-восток через сгущающиеся сумерки. В направлении пустыни, где все еще бродили мрачные тайны и где природа могла сорвать любую маску цивилизованности, обнажив вечную и непримиримую борьбу, которая неотделима от жизни.
Глава 18
ОРАНЖЕВАЯ РАДОСТЬ
…или как Франки получает напутствие…
Нельзя сказать, что Пэлли не может делать дитто. Парень он весьма способный, с воображением и умеет перенести свое «я» почти в любую голем-форму, от четвероногого до рукокрылого или многоногого. Редкая способность импринтировать нечеловеческие формы могла бы привести его в отряд астронавтов, подводных исследователей или даже вознести в водители динобуса. Но дитто Пэла не в состоянии совладать с бездействием: в них его природная неугомонность только усиливается. Детективу положено быть терпеливым и собранным на протяжении определенного промежутка времени — а его копии этого не могут. При всем своем уме и воображении они ищут — и находят — любой предлог для трансформации инерции в движение.
Именно поэтому тогда, три года назад, он сам, лично, отправился на встречу с не заслуживающими доверия людьми. Таково его понимание осторожности.
Так что пришлось нам загружать Пэла в фургон Лума. Лидер эмансипаторов хлопнулся на сиденье, а коляска моего друга отъехала к задней стенке. Потом Лум с дьявольской ухмылкой предложил мне усесться впереди, рядом с ним, что вызвало вполне предсказуемое недовольство Гадарина. Не желая становиться причиной раздора вождей непримиримых групп и вынужденных союзников, я молча отошел, уступив место предводителю консерваторов и добавив почтительный поклон. Уж лучше ехать сзади, вместе с Пэлом, между задней дверцей и старенькой портативной печью.
От духовки веяло теплом. Там кого-то запекали. Лишенный обоняния, я не мог определить, кого.
Мы тронулись с места и сразу влились в поток движения. Оптически активируемая керамометаллическая дверца уловила направление моего взгляда и тут же трансформировала узкое окошко из матового в прозрачное. Посторонний мог видеть лишь четыре тусклых световых кружочка, по числу находящихся в фургоне, и ничего больше. Но нам, сидящим внутри, казалось, что корпус сделан из стекла.
Лум поймал навигационный луч, определивший четырех существ, из которых трое были реальными людьми, и предоставил приоритет на более быстрый проезд. На север, в промышленную зону, где, как подсказывало мне предчувствие, нас и ожидали неприятности. Любопытно, как это Лум и Гадарин доверились интуиции Франки. Как будто я отдавал отчет тому, что говорил.
Я поглядел на медконсоль, и диагностические огоньки мигнули, показывая, что все в порядке. Когда мы проезжали заброшенный парк развлечений, система подала сигнал предостережения — в крови Пэла появились стимуляторы.
— Как в старые добрые времена. А? — Он подмигнул мне. — Ты, Клара и я против сил зла. Мозги, красота и сила.
— Неплохая характеристика Клары. А как насчет нас с тобой?
Пэл рассмеялся, согнув жилистую руку.
— Ну, я был не так уж плох, когда дело доходило до мускульной работы. Но в основном я добавлял краски. То, чего, к сожалению, не хватает нынешнему миру.
— Эй, а я разве не Зеленый?
— Да, и оттенок у тебя как раз тот, что надо, приятель. Но я имею в виду другое.
Конечно, я знал, что он имеет в виду: те краски, которые были в мире наших дедушек и бабушек, в конце XX и начале XXI века, когда люди рисковали ежедневно. Теперешние дважды подумают, прежде чем подвергнуть такой опасности свои драгоценные органические тела. Удивительно, какой намного более ценной представляется жизнь, когда ты можешь ухватить еще кусочек ее.
У меня оставалось часов 16 или около того. Тут не до амбиций и не до далеко идущих планов. Так что уж тратить ее всю.
Я повернулся к Гадарину, неотрывно смотревшему на экран портативного устройства, подключенного к Мировому Глазу.
— Обнаружили Серого? Блондин скорчил гримасу.
— Мои люди занимаются этим. Мы предложили вознаграждение за любые сведения о местонахождении Серого, но пока ничего. Ничего с тех пор, как его видели в «Студии Нее».
— Ничего и не будет, — сказал я. — Альберт, когда захочет, умеет исчезать.
Гадарин вспыхнул от злости.
— Так свяжитесь с вашим ригом. Пусть отзовет дитто.
Похоже, органошовинист запаниковал. Мне не хотелось его провоцировать.
— Сэр, мы это уже прошли. Серый перешел на автономный режим. Он не станет связываться с реальным Альбертом, потому что это будет нарушением контракта. Если Серого провели мастера своего дела, то они примут меры, чтобы все так и оставалось.
— Держу пари, первое, что они сделали, это отключили его от связи, — сказал Пэл.
А я добавил:
— И еще они поставят «нюхачей» на дом Альберта. Нелл, конечно, спохватится в конце концов, но на какое-то время хватит и этого. Так что сейчас у нас нет прямого контакта с Моррисом. А если заговорщики что-то заметят, то изменят свои планы.
— Я все никак не разберусь, — пробормотал Гадарин. — Какие планы?
— Сделать из нас плохих ребят, — озабоченно ответил Лум. — И вашу группу, и мою. Нас хотят подставить.
— Уверен, за всем этим стоят «Всемирные печи», — продолжал он. — Если им удастся убедить мир в том, что мы террористы, то они организуют демарш с требованием запретить пикеты и демонстрации. И не будет больше ни судебных разбирательств, ни разоблачений их безнравственной политики в Сети.
— Думаете, они организуют диверсию против самих себя, чтобы обвинить нас?
— А почему бы и нет? Если задуманный ими трюк вызовет общественную симпатию, то тем лучше. Не удивлюсь, если им даже удастся приостановить продвижение антимонопольных законопроектов и добиться пересмотра актов Большой Дерегуляции.
