— А для этого, — сказал Студент, — мы и существуем. Только вот… Один момент волнует меня, Оратор. В Первой Академии осталось мощнейшее оружие — «Менторезонатор». По крайней мере, это уже выходит за рамки возврата к прежней позиции.
— Верно подмечено. Но им не на ком его применять. Оно стало холостым оружием, стерильным. Таким же холостым и стерильным оружием станет со временем и энцефалография, поскольку мы как угроза для них больше не существуем. Ее место займут те отрасли науки, которые больше отвечают насущным потребностям. Так что — первое поколение ученых-психологов в Первой Академии одновременно станет последним, и примерно через сто лет «Менторезонатор» станет реликвией прошлого.
— Да… — подумав, проговорил Студент. — Похоже, вы правы.
— Но вот на что я хочу обратить твое особое внимание, юноша. Ради твоего же собственного будущего — ради твоей работы в Совете. Это — учет самых тончайших вмешательств, проведенный в Плане за последнее десятилетие. И все это было нужно потому, что мы имели дело с отдельными людьми. Я говорю о способе, благодаря которому Антор ухитрился вызвать к себе подозрение таким образом, что оно созрело в нужное время, но это было относительно просто.
Была создана такая ситуация, такая атмосфера, что до поры до времени никому и в голову не приходило, что Вторая Академия находится там. Это знание должно было быть внушено маленькой девочке, Аркадии, на которую, кроме ее отца, никто бы не обратил внимания. Она была увезена на Трентор именно для того, чтобы раньше времени не встретилась с отцом. Эти двое — отец и дочь — были чем-то вроде полюсов гиператомного двигателя. Каждый из них в отдельности от другого беспомощен. Должна была проскочить искра, должен был сработать контакт — именно в нужный момент. А это уж была моя работа.
А еще было необходимо, чтобы последнее сражение прошло так, как надо. Флот Академии должен был быть морально поддержан, а калганцы — обращены в бегство. Об этом я тоже позаботился.
Студент сказал:
— Мне кажется, Оратор, что вы… то есть я хотел сказать, что все мы… рассчитывали на то, что доктор Дарелл не станет подозревать, что Аркадия является нашим инструментом. Судя по моим расчетам, существовала тридцатипроцентная вероятность того, что он все-таки это заподозрит. Что бы произошло тогда?
— Об этом мы тоже позаботились. Тебя ведь учили, и ты должен знать, что такое «Плато обработанности». Что оно собой представляет? Конечно же, не внедрение иной эмоциональной подложки. Это как раз делается без возможности выявить это с помощью энцефалографии. Следствие из теоремы Лефферта, ты должен знать. Нет, Плато отражает стирание прежнего предубеждения, только это оно в действительности и демонстрирует. Должно демонстрировать.
— И конечно, Антор удостоверился в том, что доктор Дарелл именно так, как надо, понимает сущность Плато?
— Да. Однако… Как и когда можно «обработать» отдельного человека, начать управлять его эмоциями так, чтобы это не обнаружили? Только тогда, когда изначальное предубеждение еще не сформировалось. Другими словами — тогда, когда индивидуум — новорожденный ребенок с чистым, нетронутым сознанием. Таким ребенком была Аркадия Дарелл пятнадцать лет назад здесь, на Тренторе, когда в структуру Плана была внесена новая линия.
Она никогда не узнает о том, что ею управляли, и нам всем от этого лучше и легче, поскольку ее «обработка» не принесла ей никакого вреда, а наоборот, привела к развитию уникальной личности.
Первый Оратор коротко рассмеялся:
— В каком-то смысле это — ирония судьбы, и это самое смешное. Четыреста лет назад люди были обмануты словами Селдона о «другом крае Галактики». Они придавали этим словам свой собственный, буквальный, физический смысл — они ведь всегда ищут другой конец линейками и рулетками и находят этот конец в точке, отстоящей от начала измерения на сто восемьдесят градусов, а то и просто у себя дома.
Но величайшая для нас опасность таилась именно в том, что у нашего расположения была и чисто физическая разгадка. Как ты знаешь, Галактика — не просто плоский, сплющенный овоид, так же как его периферия — не просто замкнутая кривая. Фактически Галактика — это двойная спираль, и восемьдесят процентов населенных миров находятся на ее внутреннем витке, а мы — на другом конце, поскольку что есть другой конец спирали? Естественно, центр.
Но это ловушка, шарада. К такому выводу трудно прийти просто так. Однако к нему пришли бы обязательно, если бы те, кто искал ответ, вспомнили, что Гэри Селдон был психолог, а не физик и прекрасно понимал, каково будет течение мыслей в данном случае. Он сориентировал их в нужном для нас направлении. Что могли для психолога значить «разные концы»? Два противоположных края карты? Конечно, нет. Это — чисто механическая интерпретация.
Первая Академия находилась на Периферии, в том месте, где власть Империи была наиболее слаба, где наименьшим было ее цивилизующее влияние, где практически отсутствовали культура и процветание. Но где же находился социально противоположный конец Галактики? Ну конечно, в том месте, где первоначальная Империя была наиболее сильна, где ее цивилизующее влияние было наиболее выражено, где наиболее заметны были ее процветание и культура.
Здесь! В центре! На Тренторе, в столице Империи времен Селдона!
И это настолько очевидно! Гэри Селдон оставил после себя Вторую Академию, чтобы она сохранила, улучшила и продолжила его работу. Где это могло быть осуществлено наилучшим образом? На Тренторе, где работала группа Селдона, где десятилетиями скапливалась информация. Кроме того, целью Второй Академии была охрана Плана от врагов. И это тоже было известно. А где был главный источник опасности и для Терминуса, и для Плана?
Здесь! На Тренторе, здесь, где Империя умирала в течение трех столетий, но все-таки могла разрушить, ликвидировать Академию, если бы только ей пришло в голову это сделать.
Потом, когда Трентор пал и был разрушен, всего лишь сто лет назад, мы наконец обрели реальную возможность защитить нашу цитадель, и из всей планеты только Имперская Библиотека и окружающая ее территория остались в неприкосновенности. Это было прекрасно известно в Галактике, но даже этот столь прозрачный намек остался без должного внимания.
Здесь, на Тренторе, Эблинг Мис нашел нас, и здесь же мы не позволили ему пережить свое открытие. Чтобы осуществить это, потребовалось все продумать так, чтобы обычная девушка из Академии победила могущественного мутанта — Мула. Конечно, и это событие могло привлечь внимание к планете, на которой оно произошло.
Именно здесь мы впервые изучили Мула и спланировали его полное и окончательное поражение. Именно здесь родилась Аркадия и началась цепь событий, которая вернула нас в конце концов к Плану Селдона.
И все эти прорехи в ткани нашей секретности, все эти зияющие дыры остались незамеченными! А все потому, что Гэри Селдон сказал «другой конец» в одном смысле, а они поняли это в совершенно другом.
Первый Оратор «молчал» уже довольно долго. На самом деле он перестал обращаться к Студенту, а как бы исповедовался самому себе, стоя перед окном и глядя на звезды.
