– Хорошо, – вздохнула президент. – Способен ли кто-нибудь из присутствующих обосновать наличие связи между НЛО и передачей с Веги? – дер Хиир разглядывал ногти. Все молчали. – Увы, вашей уверенности мало. Это ничего не значит, теперь начнется поток писем – говорил же я вам – от всяких свихнувшихся энэлотиков. Марвин, почему вы не продолжаете?
– Итак, госпожа президент, в 1936 году крайне слабый телевизионный сигнал с открытия Олимпийских игр поступает на горстку телеприемников в районе Берлина. Это начало переворота в общественных отношениях. Налицо прогресс, олицетворяющий достоинства германской техники. Пробные передачи проводились и до этого, но мощность их была весьма невелика. На деле мы опередили немцев. Министр торговли Герберт Гувер мельком появился на телеэкране… 27 апреля 1927 года. В любом случае сигнал германского передатчика покидает Землю со скоростью света и через 26 лет достигает Веги. Несколько лет они возятся с сигналом – эти самые неизвестные «они» – и, чудовищно усилив, посылают его обратно. Впечатляет уже их способность принимать столь слабый сигнал, а потом усиливать его до такой степени. Уместно вспомнить и про вопросы, связанные с безопасностью. Наши специалисты по электронной разведке хотели бы знать, как вообще можно обнаружить столь слабые сигналы? Люди они или кто-нибудь еще, но на Веге, знают больше нашего… быть может, они вырвались вперед только на несколько десятилетий, но скорее всего намного больше. Никакой другой информации о себе они нам не представили… правда, оказалось, что на некоторых частотах сигнал передатчика не обнаруживает эффекта Допплера, связанного со смещением планеты по орбите. Они постарались облегчить нам обработку данных… помогли нам. До сих пор не получено ничего, что могло бы иметь интерес с военной или вообще с какой-либо иной точки зрения. Пока мы сумели понять, что они превосходные радиоастрономы, любят простые числа и способны ретранслировать наши телепередачи обратно. В этом трудно усмотреть что-либо оскорбительное для любой нации. Не забывайте: радиотелескопы других стран тоже принимают сейчас этот трехминутный отрывок с Гитлером в главной роли. Просто ученые еще не успели догадаться, что нужно делать с сигналом. Русские, немцы да кто угодно рано или поздно натолкнутся на поляризационную модуляцию. Я считаю, госпожа президент, хотя все Штаты и не обязательно согласятся со мной, что следует сделать официальное сообщение, пока нас не обвинили в сокрытии информации. Если ситуация не изменится и мы не сдвинемся дальше, придется выступить с публичным заявлением, даже показать весь этот трехминутный фильм. К сожалению, мы не смогли обнаружить в германских архивах информацию о содержании передачи. А потому не можем испытывать абсолютной уверенности в том, что жители Веги не изменили ее содержание, прежде чем ретранслировать. Конечно, Гитлера узнает каждый, показанная часть олимпийского стадиона в точности соответствует съемкам 1936 года. Но мы не знаем, пощипывал ли Гитлер на самом деле усы, улыбался ли.
Слегка задыхаясь, вошла Элли, за ней следовал Валериан. Они попытались занять места поодаль, у стенки, но дер Хиир вовремя обратил на них внимание президента.
– Доктор Эрроу-э-эй? Рада видеть вас в целости и сохранности. Во-первых, позвольте мне поздравить вас с этим великолепным открытием. Великолепным. Э… Марвин…
– Я уже окончил, госпожа президент.
– Хорошо. Как я понимаю, доктор Эрроуэй, у вас есть новости. Что вы собираетесь нам сообщить?
– Госпожа президент, извините за опоздание, но мы, кажется, все-таки сорвали этот космический банк. Мы… это… позвольте мне попытаться пояснить свою мысль такими словами. В прежние времена, когда пергамента было мало, люди смывали текст с уже написанных свитков и у них получалось то, что мы теперь называем палимпсестом. То есть запись производится сверху по остаткам другой записи. Конечно, полученный от Веги сигнал очень силен. Вы знаете, он содержит простые числа, под которыми поляризационной модуляцией записана эта картинка с Гитлером. Но подо всем этим – и под числами, и под олимпиадой – мы только что обнаружили невероятно содержательное сообщение, теперь в этом нельзя сомневаться. И насколько можно судить, оно велось с самого начала. Этот сигнал слабее, но я со стыдом признаюсь – мы могли бы обнаружить его еще раньше.
– И что же гласит новое сообщение? – спросила президент. – Хотя бы о чем оно?
– Пока мы не можем сказать даже приблизительно, о чем идет речь. Сотрудники «Аргуса» натолкнулись на новое сообщение только сегодня, чуть ли не после полуночи по вашингтонскому времени. Мы работали над ним всю ночь.
– Передавали по открытому телефону? – осведомился Китц.
– Со стандартной коммерческой кодировкой, – Элли казалась слегка смущенной. Открыв свой чемоданчик с телефаксом, она быстро извлекла из него прозрачную распечатку и через проектор направила изображение на экран.
– Вот все, что нам известно. Мы получаем блок информации объемом около тысячи бит. Потом идет пауза, за ней повторяется этот же самый блок бит за битом. Потом снова пауза, за ней следует новый блок, он тоже повторяется; подобное дублирование каждого блока позволяет уменьшить ошибки при ретрансляции. Должно быть, им кажется весьма важным, чтобы мы точно записывали их передачу. Каждый из блоков информации можно назвать страницей. Ежедневно «Аргус» получает несколько дюжин таких страниц. Но мы еще не представляем, о чем идет речь. Ясно лишь, что на них закодирована не простая картинка вроде этих Олимпийских игр. Текст здесь глубже и шире. Впервые мы получили информацию, которую создавали они сами. Пока единственным ключом является нумерация страниц – похоже, они перенумерованы, – каждая из них начинается с числа, записанного в двоичной системе. Видите?.. Вот оно. И новая страница всякий раз начинается со следующего целого числа. Сейчас мы смотрим на страницу номер 10413. Перед нами объемистая книга. По числу страниц получается, что передача началась около трех месяцев назад. Нам просто очень повезло, что мы ее заметили хотя бы сейчас.
– Ну, я был прав, а? – Китц перегнулся к дер Хииру через стол. – Вот это сообщение и следует придержать… оно не для японцев, китайцев и русских, не так ли?
– А расшифровать будет сложно? – спросила президент через голову шепчущего Китца.
– Мы, конечно, постараемся. Вероятно, будет полезным, если Совет национальной безопасности тоже займется этим. Но без какого-либо намека с Веги, без ключа к дешифровке, я думаю, далеко мы не продвинемся. Можно быть уверенным только в одном: сообщение написано не на английском, не на немецком, не на каком-нибудь другом языке землян. Остается надеяться, что Послание закончится на 20 000-й или на 30 000-й странице, а затем вновь начнется с начала… тогда мы сможем заполнить пробел. И перед Посланием, возможно, окажется введение… нечто похожее на начальное пособие, которое поможет нам понять сообщение.
– Позвольте мне, госпожа президент…
– Госпожа президент, это доктор Питер Валериан из Калифорнийского технологического института, один из первых начавший исследования в этой области.
– Пожалуйста, доктор Валериан.
