Джосс шевельнулся, но ответил Ренкин:
– Нельзя даже счесть откровений, исполненных Богом пророчеств, данных в Ветхом и Новом заветах. О приходе Спасителя говорится у Исайи, стих пятьдесят третий, у Захарии, стих четырнадцатый, в Книге Царств, стих семнадцатый. Что Он родится в Вифлееме, предсказано у Михея, стих пятый. А то, что Спаситель будет из дома Давидова, предсказано в Евангелии от Матфея, стих первый и…
– У Луки. Вас не смущают эти генеалогии? И Матфей, и Лука приводят совершенно различные родословные. И что прискорбнее всего, родословная идет от Давида к Иосифу, а не к Марии. Или Бог-отец ни при чем?
Ренкин продолжал, словно не замечая, или просто не понял ее:
– Священство и страсти Христовы предсказывались Исайей, стихи пятьдесят второй и пятьдесят третий, а еще в двадцать втором псалме. То, что продадут его за тридцать сребреников, следует из Захарии, стих одиннадцатый. Честный человек не может отрицать исполнившегося пророчества. В Библии говорится и о нашем времени. Упоминаются Израиль, арабы, Гог и Магог, Америка и Россия, ядерная война – все можно отыскать в Библии. Это может заметить всякий, у кого есть хоть унция разума. Для этого не надо быть рассеянным профессором колледжа.
– Ваша беда, – отвечала Элли, – в недостатке воображения. Все эти пророчества… ну почти каждое… темны, двусмысленны, неточны, открыты для плутовства. Они допускают множество интерпретаций. Даже то откровение… обещание Христа, что некоторые из присутствующих узрят Царствие небесное. И не говорите, что оно внутри нас. Слушатели понимали Его буквально. Вы приводите исполнившиеся пророчества и забываете об остальном. Не следует забывать: все жаждут, чтобы пророчество сбылось. Но представьте себе, что ваш Бог – всесильный, вездесущий и сочувствующий людям – действительно захотел оставить памятку грядущим поколениям, скажем сделать так, чтобы отдаленные потомки Моисея не усомнились в существовании Господа. Это же так легко, тривиально. Какая-нибудь пара загадочных фраз и строгая заповедь – хранить их без изменений…
Джосс почти незаметно наклонился вперед.
– Ну, например…
– Например, «Солнце – это звезда», или «Марс – красно-бурая пыльная пустыня с вулканами, подобная Синаю», или… позвольте мне прикинуть. – Она быстро набросала несколько цифр. – «Земля в миллион миллионов миллионов миллионов раз тяжелее ребенка». Или – мне кажется, вас обоих смущает специальная теория относительности, хотя она, правда, ежедневно находит подтверждение в ускорителях частиц, космические лучи тоже подтверждают ее, – это могли быть буквально несколько слов: «Не существует предпочтительной системы отсчета». Или даже: «Да не будешь странствовать быстрее света». Словом, что угодно, о чем люди не могли знать три тысячи лет назад.
– Ну, а что еще вы могли бы предложить?
– Да, таких положений бесконечное множество… по крайней мере не меньше одного на каждый закон физики. Ну, скажем: «В каждом камне заключены свет и тепло», или даже: «Земля следует двум, магнит – трем», – я имею в виду, что сила тяготения обратно пропорциональна квадрату расстояния, а сила взаимодействия магнитных диполей обратно пропорциональна его кубу. Если перейти к биологии, – она кивнула в сторону дер Хиира, молчавшего, словно при исполнении обета, – суть жизни определяется переплетением двух лент?
– Интересный пример, – заметил Джосс. – Вы имеете в виду, конечно, ДНК. А помните символ медицины? Скажем, у армейских врачей на воротнике. Он зовется «кадуцей». Это две сплетенные змеи. Кусочек двойной спирали. С древних времен он был символом сохранения жизни. Не тот ли это знак, который вы ищете?
– Ну, мне казалось, что там геликоид, а не спираль. В разных сказках столько пророчеств и символов, что некоторые из них могут быть научно истолкованы даже случайно. Впрочем, я не могу отрицать подобной возможности. Не исключено, что вы правы. Может быть, именно кадуцей и есть знак, данный нам Богом. Но ведь это вовсе не христианский символ, прочие современные религии тоже не пользуются им. Сомневаюсь, что вы станете утверждать или доказывать, что боги общались лишь с древними греками. Словом, я хочу сказать, что если бы Господь действительно хотел поведать нам нечто, не выходя за пределы священных писаний, то Он мог бы и получше справиться с этим делом. Ведь Он не обязан был ограничиваться только словами? Почему вокруг Земли не обращается колоссальное распятие? Почему текст десяти заповедей не врезан в поверхность Луны? Почему в Библии Бог повсюду, а в жизни Его не разыщешь?
Джосс явно готов был возразить, лицо его отражало безмятежный покой, но поток слов Элли трудно было остановить… должно быть, он просто посчитал это невежливым.
– И еще, почему вы решили, что Господь нас оставил? В то, что по вторникам Он беседовал с пророками и патриархами, вы верите. По-вашему, Бог всемогущ и всеведущ. Что тогда мешает Ему прямо и недвусмысленно изъявить свою волю каждому поколению, ну хотя бы однажды? Так ведь, друзья? Почему же мы не видим Его?
– А вот я вижу, – с огромным воодушевлением отозвался Ренкин. – Он повсюду. Наши молитвы не остаются без ответа. И в нашей стране десятки миллионов людей пережили второе рождение, узрев славу Божию. Библия разговаривает с нами столь же прямо и недвусмысленно, как и во времена Моисея и Иисуса.
– Не надо. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Где сейчас ваши пылающие кущи, где столбы огня, почему величественный голос с небес не говорит нам «Аз есмь сущий»? Зачем Господу проявлять себя столь скучно и незаметно, если Он может просто и ясно показать нам, что существует.
– Голос с небес вы-то как раз и обнаружили, – непринужденно заметил Джосс, когда Элли умолкла, чтобы перевести дух. Он не отводил от нее глаз.
Ренкин мгновенно подхватил идею.
– Именно. Я тоже хотел об этом сказать. У Авраама и Моисея не было радиотелескопов, как же они смогли бы понять Бога, если бы Господь решил общаться с ними с помощью частотной модуляции? Быть может, это Бог по-новому обращается к нам и допускает новое толкование. Или же это не Бог, а…
– Да, Сатана… Я слыхала об этом. Это же просто безумие! Не повторяйте, если вы в своем уме. Почему вы решили, что мы получили послание от вашего Бога и что мы слышим голос Господень? Где это сказано, чтобы Бог отвечал на молитву, повторяя ее?
– Извините, нацистская хроника – не молитва, – отозвался Джосс. – Вы же сами утверждаете, что таким образом он привлекает наше внимание.
– Тогда почему Бог вдруг решил обратиться к ученым? Почему не к проповедникам вроде вас?
– Со мной Господь говорит постоянно, – Ренкин ткнул себя в грудь указательным пальцем. – И с преподобным Джоссом. И Господь говорит нам, что грядет Откровение. Близок и Судный день, грешники будут осуждены, избранные вознесутся на небеса…
– А Господь не сказал вам, что обратится к человечеству на радиочастотах? Может быть, ваши переговоры с Господом где-нибудь зарегистрированы, и можно проверить, что там у вас было на самом деле? Или придется верить вам только на слово? И почему только Господь обратился к нам, радиоастрономам, а не к вам, не к священнической братии? И разве не странно, что, впервые обратившись к людям за последние две тысячи лет, Господь избрал простые числа… Адольфа Гитлера и Олимпийские игры 1936 года? У такого Бога, должно быть, гипертрофированное чувство юмора.
