– Сейчас никому нельзя верить, – посетовал вещун. – Возьмешь да и укусишь меня из любопытства. Сам потом плеваться будешь, – а я останусь без уха или носа.
– Неужели я похож на чудовище, способное откусить нос первому встречному?
– Еще как!
Слово за слово – и мы разговорились. Болтать с вещунами – одно удовольствие. Есть у этих чудиков такой дар – находить общий язык с любыми разумными существами. Именно за это их и прозвали вещунами. Склонность к ворожбе и пророчеству тут ни при чем, хотя сего поприща они тоже не чураются.
Имей вещуны иной нрав – им бы цены не было. Ведь лучших толмачей и желать нельзя. Но для этих бродяг не существует ничего святого – ни клятв, ни кумиров, ни дружеских уз, ни чувства долга. Вещун и верность – понятия, столь же несовместимые, как, к примеру, человек и благоразумие. Обман и раздоры повсюду сопутствуют им, правда, обман мелочный, а раздоры того сорта, которые называют «кухонными дрязгами».
Хорошо еще, что вздорность натуры не позволяет вещунам объединиться и устроить кому-нибудь настоящую пакость. Они предпочитают держаться поодиночке и подлинную историю своего племени упорно замалчивают. Наверное, на это есть какие-то весьма веские причины.
Наша беседа, поначалу довольно бестолковая, постепенно становилась все более и более содержательной. Вещун, как всегда, хитрил – всячески уклоняясь от конкретных ответов, он упорно пытался вызнать мою подноготную. Я тоже юлил как мог. Скитальческая жизнь успела отучить меня от излишней откровенности. На Тропе даже врать надо с оглядкой.
– Откуда идешь? – поинтересовался вещун.
– Издалека, – молвил я.
– А куда?
– Туда, – я махнул рукой вслед летающему существу, уже давно скрывшемуся в водовороте облаков.
– Ждут тебя там?
– Вряд ли, – признался я.
– Тогда лучше и не суйся. Званому гостю честь высокая, а незваному – могила глубокая. Слыхал, небось, такую присказку?
– Не доводилось. Да ведь я в гости не набиваюсь. Иду себе мимо, вот и все.
– Кто же тебе на слово поверит? – вещун подивился моей наивности. – Это еще доказать надо.
– Не собираюсь я ничего доказывать. Уж не одну страну прошел. И никто меня пока не тронул.
– Страны разные бывают, – наставительно заметил вещун. – В одних чужакам вольная воля, в других – тяжкие притеснения, а в третьи их вообше не пускают.
– Что же тогда делать? Возвращаться назад мне нет никакого резона.
– Я бы мог указать тебе безопасный путь, – нижние веки вещуна (верхних не имелось) сморгнули, и слезотечение сразу прекратилось. – Но сначала ты должен мне помочь.
Начинается, подумал я. Сейчас вещун начнет склонять меня к участию в каком-нибудь сомнительном предприятии. Сам он, возможно, от этого что-то и поимеет, но я уж точно останусь с носом. Да только ничего у него на сей раз не получится. Пусть поищет дураков в другом месте.
Тем не менее, я с самым серьезным видом поинтересовался:
– В чем должна состоять моя помощь?
– Узнаешь, когда подойдешь ко мне поближе, – ответил вещун.
Похоже, что он подманивал меня к себе. Но это уж дудки! Если ему надо, пусть сам и подходит. Пора бы и вразумить зарвавшегося наглеца.
– Давай заранее договоримся, – строго сказал я. – Действовать наобум я не собираюсь. Объясни толком, что случилось и в какой помощи ты нуждаешься. Иначе я с места не сдвинусь.
– Трудно объяснить на словах то, о чем ты не имеешь ни малейшего представления, – печаль вещуна обратилась в глубокую, скорбь (скорее всего, наигранную). – Но я постараюсь… Говоря кратко, я угодил в ловушку, поставленную тенетниками. Выручи меня, и я, само собой, в долгу не останусь.
Я не стал уточнять, что это еще за тенетники такие, но насчет ловушки решил полюбопытствовать. А вдруг мне самому случится напороться на нечто подобное? Врага надо знать в лицо.
Выставив перед собой посох, я осторожно двинулся вперед, готовый в любой момент задать стрекача. Вещун с надеждой следил за каждым моим шагом. Стоило только ветру дунуть особенно сильно, как вокруг него появлялись какие-то странные блики, разбегавшиеся во все стороны. Приглядевшись повнимательней, я различил натянутую над землей сеть, сотканную из множества тончайших, почти прозрачных нитей.
Ну и ну! Что называется – повезло. Если бы не случайная встреча с вещуном, заставившая меня остановиться, я, вне всякого сомнения, сам угодил бы в ловушку.
А это было чревато крупными неприятностями – слева и справа от меня еле заметные в высокой траве торчком стояли скелеты (тугая паутина не позволяла костям рассыпаться), иссохшие мумии и полуразложившиеся трупы (вот, оказывается, почему так смердело падалью!) самых разнообразных существ. Некоторые были величиной с кошку, а иные размером превосходили медведя. От одного бедолаги осталась только пара огромных кожистых крыльев, а от другого – пустая оболочка, похожая то ли на боевые доспехи, то ли на раковину исполинского моллюска.
Судя по тому, что добыча осталась невостребованной, это была не ловчая сеть, а некое заградительное сооружение вроде печально известной спирали Бруно.
Теперь стало понятно, почему вещун ведет себя столь смирно. Пытаясь самостоятельно выбраться из сетей, он лишь усугубил свое незавидное положение и сейчас напоминал муху, угодившую в липучку, – ни попрыгать, ни почесаться, только и остается, что жалобно жужжать.
– Ну и угораздило тебя, – с сочувствием молвил я. – Сам виноват, – честно признался вещун. – Забыл про осторожность, вот и попался. В прошлый раз тут никаких ловушек не было. Совсем обнаглели тенетники. Ну ничего, когда-нибудь они получат за все сполна. Ведь этот ветродуй не может длиться вечно.
Я не стал выяснять значение термина «ветродуй». Скорее всего, это не состояние погоды, а название времени года. Что-то вроде сезона муссонов. Каждый мир Тропы имеет свои особенности, и если вдаваться в них – с ума можно сойти. Да я и не собирался здесь долго задерживаться. Укажет вещун безопасный путь – хорошо. Не укажет – тоже не беда. Сам отыщу. Кое-какой опыт имелся.
Впрочем, бросать этого недотепу на верную смерть не хотелось. Совесть потом замучит. Будем надеяться, что спасательная операция много времени не займет.
– Ладно, попробую тебе помочь, – сказал я. – Какие будут советы?
– Действовать надо осмотрительно, но быстро, – вещун, до самого последнего момента не веривший в мои добрые намерения, сразу оживился. – Тенетники чуют, если кто-то пробует разрушить их ловушку. Мы должны скрыться еще до того, как они прибудут сюда. А иначе горя не оберешься.
– Тебе ли сейчас бояться иного горя.
Дабы проверить прочность сети, я рубанул по ней посохом, не раз выручавшим меня в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Раздался звук, похожий на бряцанье расстроенной басовой струны, и блики света опять задрожали в воздухе.
