До крови, слава богу, дело не дошло – вмешалось яйцо. Придерживая ушибленную руку здоровой, негодяй пустился наутек, и преследовать его я не собирался. Теперь причастность этого типа к гибели носильщиков стала для меня очевидным фактом.
Но почему он оказался здесь? Хорошо, если случайно… Но в любом случае его связь с вредоносцами прослеживается столь же явно, как употребление незрелых фруктов с поносом.
Настроение мое было окончательно испорчено. То же самое можно было сказать и о яйце.
Ночевать в деревне я не стал, а гонорар взял сухим пайком. Одолевали дурные предчувствия, а в сторонке, словно символ всех моих нынешних бед, грозно высился Вредоносный бор.
Если не считать этой черной стены, вокруг расстилалось необозримое пространство ведомых и неведомых земель, но я тем не менее находился в тупике. Все усилия, предпринимаемые для выполнения задания тенетников, глохли еще на стадии замысла, зато вокруг меня начиналась какая-то подозрительная возня.
Эх, махнуть бы на все рукой да рвануть куда-нибудь подальше! Существуют же на белом свете миры, где не надо ежеминутно оглядываться по сторонам и где, ложась спать, ты уверен, что проснешься от пения петухов, а не от удара ножа, направленного в твое сердце.
Но ведь есть обещания, данные Рябому. И моральный долг перед Ферой, пусть даже ей самой глубоко наплевать на подобные сантименты. Переступив через все это, я перестану уважать самого себя.
Нет, решено, буду гнуть свою линию до конца, а там пусть будь что будет.
В соседней деревне, куда я прибыл, естественно, не в самом лучшем расположении духа, к моим прежним неприятностям добавились новые.
Совсем недавно здесь случился пожар, и некраши, чумазые, как кочегары ада, спасали из-под дымящихся развалин остатки своего скудного скарба. Можно предположить, что это невеселое занятие сопровождалось горестными стенаниями и весьма специфической бранью, сохранившейся с тех самых времен, когда некраши вынуждены были постоянно бороться с коварным тяготением, то вжимавшим их в землю, то заставлявшим кувыркаться в невесомости.
Уяснив, что на сердечный прием тут рассчитывать не приходится, а новый переход без отдыха не осилить, я направился прямиком в чистое поле, где высились стога свежего сена, асимметричные, как и все, к чему имели касательство некраши.
К моему удивлению, это очень не понравилось погорельцам, и они, прекратив спасательные работы, скопом устремились за мной. Чистосердечно полагая, что случилось недоразумение, которое должно вот-вот разрешиться, я остановился и тут же оказался в руках некрашей, сначала хватательных, что еще можно было как-то стерпеть, а чуть позже и в держательных, способных удавить даже быка.
Очутившись таким образом в положении пленника, я ощущал не страх или досаду, а, скорее, любопытство. Как поведут себя дальше эти несуразные существа, религия которых запрещает проливать чужую кровь? Ведь даже выходя на покос, они заранее просят прощения у каждой травинки и каждого цветка. А уж на гостя никто из них отродясь руку не поднимал… Что же вынудило некрашей пойти наперекор своей вере и своим обычаям?
Неужели Вредоносный бор, на который они все время пугливо озираются? Или разительная перемена в их поведении как-то связана с недавним пожаром?
Меня подтащили к старому засохшему дереву, заставили обнять ствол и крепко-накрепко скрутили кисти рук веревками. После этого всех некрашей как ветром сдуло. А для меня потянулись долгие часы ожидания.
Положение мое, прямо скажем, было хуже некуда.
Впору с жизнью прощаться, а мне на ум почему-то лезли есенинские строчки: «И утратив скромность, одуревши в доску, как жену чужую, обнимал березку». Наверное, алогичностью мышления я заразился у некрашей. То они во мне просто души не чаяли, а то ни за что ни про что накинулись всей стаей.
Хорошо висельникам и распятым. Пусть век их недолог, зато какие горизонты перед смертью открываются! А я, кроме растрескавшейся древесной коры да ползающих по ней букашек, мог видеть только кусочек неба, кусочек скошенного поля, парочку кустиков и свою собственную тень, прилепившуюся к тени дерева.
На мое счастье, погода выдалась нежаркая, к тому же и от леса веяло прохладой. Курорт, да и только. Еше бы сервис нормальный наладить. Хотя бы подачу прохладительных напитков.
Пару раз кто-то приближался ко мне сзади, о чем можно было судить по теням, появлявшимся и исчезавшим в поле моего зрения, весьма и весьма ограниченном. И если первый гость задержался всего лишь на мгновение и сразу умчался прочь, подняв вихрь, шевельнувший волосы на моем затылке, то второй, стараясь держаться в сторонке, изучал меня долго и вдумчиво.
В третий раз мною занялись уже вплотную – сначала тщательно обыскали одежду и обувь, а потом перетряхнули содержимое котомки. Уж там-то всяческих сюрпризов хватало! Откуда, спрашивается, среди имущества бродяги взялось миленькое девичье платьице? А алмаз невероятной красоты? Про яйцо с его страстью к шокирующим фокусам я уже и не говорю. Хотя любопытно было бы знать, какой вид оно примет на сей раз.
Когда с обыском было покончено, состоялось очное знакомство. Этот подлый тип, самым бессовестным образом нарушивший мои неотъемлемые права на свободу и неприкосновенность (впрочем, в Злом Котле постоянно третируемые), встал так, чтобы я мог его видеть.
И каково же было мое удивление, когда в своем предполагаемом обидчике я опознал вещуна. Наконец-то после затянувшейся серии вальтов и шестерок мне выпал козырный туз!
Отношения у нас всегда были сложные, но, думаю, что в беде он меня не бросит, а недоразумение с яйцом разрешится к всеобщему удовлетворению. Ведь это оно меня выбрало, а не я его!
Но стоило только присмотреться к вещуну повнимательней, как внезапно вспыхнувшая шальная надежда сменилась глубоким разочарованием.
Как говорится, хороша Маша, да не наша. То же самое касалось и существа, стоявшего передо мной. Оно и ростом было пониже, и одевалось совсем иначе, а главное – имело совсем другие глаза. У моего вещуна они были бедовые, а у этого какие-то вороватые.
Тыкая пальцем в яйцо, имевшее изначальный цвет и форму, чужой вещун что-то спрашивал. Вопрос раз за разом повторялся, и, когда очередь дошла до языка тенетников (или вредоносцев), я понял его смысл:
– Где ты взял эту штуку?
Дабы не выдавать себя, я промолчал. Глухой он и есть глухой, с него и спрос соответствующий. Так и не добившись от меня никакого ответа, вещун сложил все вещи обратно в котомку, немного замешкался с яйцом, но потом и его сунул туда же.
После этого он подозвал к дереву нескольких некрашей, которые, оказывается, постоянно находились где-то поблизости. По приказанию вещуна они немного ослабили веревки, что позволило хотя бы головой шевелить, и вдоволь напоили меня. Сервис, о котором я так мечтал, постепенно налаживался. Но это ничуть не радовало. Смертник до поры до времени тоже имеет кое-какие потачки.
