— Филипп, милый… спасибо! — Амелия поцеловала его в шею. — Никто мне ничего такого не подарил, чтобы именно для меня… вот такое — а ты подарил… Спасибо тебе, ты… ты очень хороший! И не сердись больше на меня, ладно?!
Она потерлась лицом об его спину, снова поцеловала; руки ее блуждали по его плечам, по груди — гладили, ласкали. Почти невольно, не думая о том, что делает, Филипп наклонил голову и прижался щекой к одной из этих рук — та сразу замерла, хотя вторая продолжала поглаживать его по груди.
Ему мучительно захотелось повернуться, обнять Амелию и прижаться к ней. Не потому, что она привлекала его сейчас как женщина, а потому же, почему прижимаются друг к другу животные: лошади кладут голову на спину соседки, сбиваются вместе, в одну пеструю кучу, котята или щенки — чтобы почувствовать, что ты не один, ощутить рядом чье-то живое тепло.
Ее сердце билось совсем рядом, и ласковые руки лежали у него на плечах… Филипп усилием воли стряхнул с себя это наваждение и повернулся, поцеловал ее в щеку.
— Ну все. А теперь иди спать.
— Ты не хочешь, чтобы я осталась? — она словно почувствовала то, другое, не сказанное вслух.
— Иди спать! — Врать ему не хотелось. — У меня все тело болит, у этого парня кулаки как из чугуна. — Легонько подтолкнул ее, отодвигая от себя.
Амелия спорить не стала — подошла к кровати, взяла книгу и направилась к выходу. На пороге обернулась:
— Но ты точно на меня уже не сердишься?
— Да не сержусь, не сержусь, — Филипп усмехнулся, — невозможный ты человек!
Глава девятнадцатая
Невозможный человек? Нет, это он сам — невозможный человек!
Когда они прибыли на виллу «Лесли» в Вильфранш-сюр-мер, Кристина, как подобает хозяйке, начала распределять всех по комнатам. И естественно, хотела поместить Филиппа во флигеле для слуг. Но Бруни отозвала ее в сторону и попросила устроить его где-нибудь поближе — так, мол, полагается, у телохранителей есть свои правила… Неизвестно, что себе подумала Кристина, но расстаралась и поселила их рядом, в соседних комнатах.
Ну и кому это было нужно? Он что — оценил, что она о нем позаботилась, что у него и комната с видом на море, и бар тут же? Как же, можно подумать!
Тем же вечером Бруни поскреблась к нему в дверь. Когда он открыл, вошла и попросила:
— Расстегни мне молнию на платье, там чего-то замок заело! (Ну любому мужику все сразу станет ясно, правда?!) — Повернулась к нему спиной, и аж холодок по телу пробежал от предвкушения.
Ну да, она соскучилась по нему — по его сильным руками, по большому мускулистому телу, даже по его грубоватым манерам. И по всему остальному тоже. В постели он на самом деле был очень даже ничего (и сам, небось, это знал — потому и обиделся на то, что она Иви сказала.)
Его пальцы скользнули по спине, молния расстегнулась, и… и ничего!
Бруни нетерпеливо обернулась — ну где же он? Белобрысый стоял в паре шагов от нее и ухмылялся.
— Молнию не заело. Ты просто, наверное, неудачно ткань защемила.
Не спрашивать же было напрямую: «Ты что, больше не хочешь со мной спать?» Неужели он до сих пор злится на нее из-за того, что тогда, в ее день рождения, получилось? Сколько можно?!
Так она и ушла, несолоно хлебавши…
Но это было единственной «ложкой дегтя». А «бочка меда» — Лазурный берег, шикарная вилла, отличная погода и подходящая компания. Хотя развлекались они все в основном порознь — встречались за завтраком, а потом разъезжались кто куда.
В первый же день Бруни взяла напрокат белый кабриолет «Феррари» — самый подходящий транспорт для здешних мест. Точнее, взял Филипп: ей бы, без прав — кто дал?!
За несколько дней они объездили чуть ли не весь Лазурный берег. Особой, заранее намеченной цели у этих поездок не было, Бруни просто нравилось ехать куда глаза глядят, по пути останавливаясь в маленьких городках с понравившимися названиями.
В некоторых отношениях Филипп был идеальным спутником. Он не задавал дурацких вопросов вроде «А зачем тебе туда?» и вообще по большей части молчал. Как правило, шел где-то сзади, но Бруни знала, что если понадобится — он сразу окажется рядом, как это произошло, когда она столкнулась с троицей нахальных юнцов на набережной в Сен-Тропез. Эти парни, сидевшие за соседним столиком в уличном кафе, сделали ей какой-то забавный комплимент. Она ответила, они перебросились еще парой-тройкой фраз; допив кофе, Бруни встала, собираясь идти дальше — но не тут-то было! Парни обступили ее и предложили поехать вместе развлекаться.
Она отказалась. Тогда они со смехом схватили ее за руки и попытались затащить в стоявшую рядом машину. Сначала она тоже смеялась, но потом поняла, что дело заходит слишком далеко. Обернулась — Филипп стоял в нескольких шагах от нее, прислонившись к каменному парапету.
Звать на помощь не хотелось, но хватило одного ее взгляда, чтобы он шагнул к ним и быстрым движением оторвал от ее запястья руку одного из парней, отпихнул второго — отодвинул Бруни себе за спину и обвел «шутников» взглядом. Несколько секунд все стояли не шевелясь; физиономии у парней были обескураженные. Потом Филипп взял ее под руку и повел вдоль набережной.
Уже в машине она сказала «Спасибо» — он молча пожал плечами. Не стал попрекать, что сама, мол, во всем виновата, как это сделал бы на его месте любой другой.
Поехать всей компанией в кабаре решили в пятницу. Кто-то завел об этом разговор за завтраком, и остальные согласились, что это было бы неплохо.
Генрих сказал, что знает в Ницце одно шикарное место, называется «Устрица», с обалденным шоу и классными девочками. Вечером, когда все собрались на террасе, он дал адрес этого «шикарного места» и, встав с кресла, скомандовал:
— Ну, двинулись! Кто доберется последним, тот «черепаха» и оплачивает сегодняшний ужин — согласны?!
Не дожидаясь ответа, заспешил вниз по лестнице.
Бруни добежала до «Феррари» и оглянулась — Филипп не торопясь шел сзади.
— Да шевелись ты чуточку быстрее, в конце-то концов! — рявкнула она.
Главное, даже сесть за руль и сделать вид, что сейчас она уедет без него, не получалось — ключ был у него!
— Фили-ипп! — топнула она ногой: машина Генриха уже выезжала за ворота!
Филипп наконец добрался до «Феррари» и открыл дверь — Бруни мгновенно скользнула на сидение.
— Поехали!
— Пристегнись!
Убедился, что она действительно пристегнулась, и лишь после этого тронулся с места.
— Давай, поезжай быстрее! — от нетерпения Бруни подпрыгивала на сидении. — Ты что, хочешь, чтобы мы были «черепахой»?!
— По этой дороге ночью можно ехать со скоростью восемьдесят километров в час, — объяснил он. — Вот выедем на автостраду, там разрешено сто десять.
