— Отдайте меня в обычную школу, — предложил я.
— Мы обсудим это в конце семестра, — отрезала мать. — Мне не нравится эта идея — забрать тебя из школы раньше.
— Но ГВР небезопасна.
— Доказательства, — потребовал отец.
Я вздохнул: их у меня не было. Сканирование мозга ничего не показало: как только я рассказал родителям о случившемся, они тотчас помчались в пункт первой помощи, но отсутствие физических повреждений доказывало, что амнезия была чисто психологической. А то и вовсе отсутствовала, если признать, как это сделали мои родители, что я «притворяюсь» или «преувеличиваю, чтобы привлечь к себе внимание».
Считалось, что я склонен преувеличивать, делать из мухи слона. Это не первая моя неприятность в академии, а потому они считали, что я — волк в овечьей шкуре. «Вы никогда не верите мне», — хотелось мне сказать, ну или что-нибудь подобное, но я не мог это сделать. Они верили мне. Они меня любили. То есть могли принимать неверные решения с чистой совестью.
— Может быть, нам стоит устроить консилиум? — предложила мама.
— Мне это не поможет, если я умру.
— Ты говоришь глупости. Никто не хочет тебя убивать. Но боюсь, что я сам это сделаю, если ты не прекратишь нас тиранить, — пошутил папа.
Я молчал. Захотелось курить.
Мама вырвала сигарету у меня из рук.
— Кажется, ты хочешь заполучить рак легких, — сказала она.
— Будто он не лечится, — возразил я.
— Будто тебе понравится лечение, — продолжил папа.
Я хмыкнул и скрестил руки на груди. Это означало, что я не в настроении. Дверь открылась, и директор пригласил нас войти.
— Спасибо, что подождали, — улыбнулся доктор Эллисон. — Заходите, пожалуйста.
* * *
Ярко-синяя с длинными изящными плавниками: сиамская бойцовская рыбка.
Ярко-зеленая, похожая на торпеду: радужная рыбка. Красно-белая с мягкими мешками у глаз: рыбка-телескоп.
Я предпочитал аквариум остроумию Эллисона. Он подлизывался к моим родителям, делал им комплименты, обсуждал старые времена, намекал на пожертвования. Я не слушал его. Я разглядывал рыбок.
— Когда он внимателен, — продолжал директор, — он прекрасный студент, но в этом семестре он стал очень рассеянным. Нерациональное использование учебного времени сочетается, по словам Маэстро, с саркастическим, неуважительным поведением. Я верно говорю, Гейб?
Я прищелкнул языком. А как насчет того, что делает Маэстро?
— Гейб?
Я наклоняю голову.
— Извините, я не согласен.
— Как ты тогда это называешь?
— Здоровая паранойя.
— Паранойя не бывает здоровой, — отметил он. Только посмотрите, на радужной рыбке белые пятнышки — безобидные изменения кожи или болезнь? Паразит может оказаться очень опасным. Я поймал себя на том, что страстно желаю, чтобы в аквариуме завелась смертельная инвазия. Меня, кстати, поразило, что глава эксклюзивной подготовительной медицинской академии не в состоянии позаботиться о здоровье своих пресноводных особей, а ведь это проще, чем заботиться о людях.
— К тому же у тебя пропуски без уважительной причины.
— Сколько? — захотела узнать мама.
— Три за прошедший месяц, включая вчерашнюю вечернюю экскурсию. — Он бросил на меня взгляд. — Подозреваю, ты можешь это как-то объяснить?
— Мне понадобилось выйти. Кто-то меня выпихнул, — ответил я. Просто и со вкусом.
Они спросили кто.
— Я не стану называть имен, — заявил я. — Возможно, стоит поставить в мою комнату камеру слежения.
— Это незаконно, — заволновался Эллисон.
— В самом деле? — с невинным видом спросил я, хотя сам знал, что незаконно. — Надо же, а я уж подумал, что у меня вообще нет никаких прав.
— Прекрати, — оборвала меня мама.
Она была недовольна. Пришлось выслушивать целую лекцию. Они говорили по очереди, внушая мне, что я должен доверять своим родителям и учителям, потому что они старше и знают, что для меня лучше, они особенно подчеркивали, что я должен позитивно относиться к учебе и объяснили, как максимально использовать свои способности. Они беспокоились обо мне, по-настоящему беспокоились, они были огорчены.
«Ну что ж, пора складывать вещички и отправляться в изгнание».
Я слушал. Я изображал внимание. Я кивал в нужных местах.
— Мы можем обсудить покушение на мою жизнь? — спросил я.
— Покушение на твою жизнь? — Эллисон ничего не знал.
— Выброс Каллиопы, — объяснил я.
— Ах да, где же это? — Он порылся в бумагах на столе. — Вот она. Пейс — это наша программа для расследований — просмотрел всю структуру ГВР и подготовил отчет. Я его изучил, и наши ведущие специалисты тоже, все данные указывают на одну-единственную неисправность подавителя выбросов. Мы уже заменили его и установили новые защитные системы.
— Вот видишь, — подтолкнул меня папа.
Я взял отчет. Попытался прочесть. Слишком специальный.
— Такие вещи случаются чрезвычайно редко, — продолжил Эллисон. — В действительности это третий случай за всю историю академии. Выброс А, выброс В и выброс С — система сама подбирает для них названия. В нашем случае его назвали выбросом Каллиопы, гроза вызвала моментальный приток энергии. Электричество повредило процессор в ноль-восемь-один-один-тире-ноль-четыре-один-один-си, поэтому Маэстро и Нэнни не смогли вмешаться, пока не была восстановлена защита.
— Я не мог двигаться.
— Да, Вита — программа, которая позволяет тебе взаимодействовать с окружением, также была отключена. Сейчас посмотрим, на сорок семь минут. — Он наклонился вперед и постучал по отчету пальцем с маникюром.
Да, там так и было написано.
— Возможно, ты испытывал некоторые неудобства в ГВР, но на самом деле ты был в безопасности — удобно лежал в своей комнате.
Правда ли это?
— Но ведь выброс энергии отключает ГВР, а не всю структуру? Причем только мой уютный уголок?
— Чистая лотерея, Габриель. Уверяю тебя, это простая случайность.
— Звучит неубедительно.
— Хорошо, давай рассмотрим альтернативу, — вмешался папа. — Какой-то злоумышленник сломал один-единственный подавитель выбросов в надежде, что, возможно, — заметь, всего лишь «возможно», — в какой-то момент в будущем разразится гроза, и все для того только, чтобы причинить тебе некоторые неудобства? Какая версия звучит убедительнее?
— Почему «в какой-то момент»? — возразил я. — Они вполне могли посмотреть прогноз погоды.
Но я и сам понимал, что аргумент слаб.
Бритва Оккама свидетельствует, что самое простое объяснение обычно правильно.
