Она была приятно удивлена, когда он снова ей позвонил. Он по мне скучает, решила она. Как трогательно. Она запросила две тысячи долларов. Плюс чаевые. Что, цены поднялись? Предложение и спрос, объясняет она. Нет, у нее не золотое сердце, может, серебряное или даже бронзовое.
Когда все закончилось и похоть Джима была удовлетворена, она сняла наручники и путы и принялась рассматривать его коллекцию пилюль.
— Угощайся, — предлагает он, хотя мысли его далеко.
Он такой щедрый, думает она. Он ей нравится, по-настоящему нравится.
— Кто это? — спрашивает она. Он не может вспомнить имя.
— Сэр Попрыгунчик.
— Забавный.
— Да. — Можно, я его заберу?
Он не знает. Он как-то неопределенно машет рукой. Она решает, что это ответ «да», он хотел было возразить, да передумал. Он слишком устал.
Мистер Хоппингтон отправляется в ее сумку, его ухо грустно выглядывает наружу.
Детская игрушка, думает Джим. Ею играл маленький мальчик.
Она целует его и дает волю чувствам.
Бессонница становится еще хуже. Как только он закрывает глаза, он видит кролика. В его воображении он становится огромным, рядом с ним все остальное делается маленьким и незначительным. Лучше бы я отдал его в детский приют, думает он. Хотя бы так.
* * *
Мы так сильно врезались в воду, что я подумал, станция развалится.
Нас затрясло, завертело, от этого и меня, и Фантазию начало тошнить, ремни безопасности натянулись, без них мы бы вылетели из кресел. Из моего разбитого носа потекла кровь, я весь был в красных пятнах. Кошмар. Меня вырвало, Фан тоже. Она сидела с закрытыми глазами, пальцы скрещены — она молилась милосердным божествам. В ее понимании МБ были, видимо, какими-то буйными природными силами, которые определяли баланс между Полезным и Вкусным. Да здравствуют МБ! Я бы тоже помолился, если бы видел в этом смысл.
Освещение мигнуло. Раздался металлический скрежет. Звуки доходили четко.
До этого я кричал, но имейте в виду, не только от страха.
Шок от удара!
И вдруг наступила тишина.
Фан взяла инициативу на себя, схватив рычаги управления, мягко повела нас к поверхности. Вверх, вверх, вверх. Мы вырвались наружу сквозь волны. Выглянув в иллюминатор, я так и прилип к нему.
Я никогда не видел такого прекрасного голубого неба, таких белейших облаков.
Мы привели себя в порядок, надели защитные костюмы. Забортный двигатель кашлял и стучал, но кое-как дотащил нас до берега.
У нас получилось.
— Добро пожаловать в первый день нашей жизни, — сказал я.
— Готов?
— Как всегда.
Мы распахнули люк. Металл протестующе заскрипел, но раздвинулся, открывая нашему взору буйные заросли сорняков. Мы вышли, посмеиваясь, поддерживая друг друга, словно космонавты, впервые попавшие в чужой мир. На самом деле так оно и было.
— Маленький шажок за Фан, — сказала она.
— Огромный прыжок за Хэллоуина, — подхватил я, правда, голос мой страшно сипел. Я смотрел на множество яхт и парусников, давно покинутых, обветшалых. Слушал крики чаек и ровный шум бриза, надувающего рваный парус. Я слушал звуки мира, в котором совсем не было людей.
— Чертов призрачный город, — сказала Фан, словно прочла мои мысли.
Я молча кивнул.
— Мне здесь нравится, — продолжила она. — Невероятно вкусно. И день просто замечательный. Чудесный день. Так и хочется раздеться догола и полежать на солнышке.
Я заметил, что это не очень разумная мысль.
— Так и знала, что ты ханжа, — фыркнула Фан.
— Просто я подумал, что нам не стоит снимать защитные костюмы, пока мы не провели тесты.
— Безопасность прежде всего?
— Да, — твердо ответил я. — Я сейчас полезный. Придется тебе смириться.
— А у меня есть выбор?
Чтобы защитить свои вложения, Гедехтнис позаботился об анализаторах, приборах, которые позволяли мне тщательно проверить воздух на микроорганизмы. Фан тем временем тоже занялась делом — она залезла обратно в капсулу, чтобы забрать все, что, по ее мнению, может нам пригодиться. Она вернулась, неся с собой сухую еду, лекарства и питьевую воду. Там же она нашла две заплечные сумки и два переносных компьютера с картами. Под конец она притащила огромный парусиновый мешок, полный бумаг. Я не видел его раньше.
Она опустила его на палубу, влезла внутрь двумя руками и подбросила целую кипу бумаг в воздух. Похоже на конфетти. Ветер подхватывал бумажки и уносил с собой, многие попадали в воду. Некоторые опустились на палубу около меня, я подобрал их.
— Дорогой Габриель, — прочитал я в первом письме. Над буквой "и" было нарисовано сердечко.
— Господи Иисусе, — только и сказал я. Следующее письмо было адресовано Фантазии.
В, обращении было написано ее настоящее имя, к тому же там были орфографические ошибки. Я поднял глаза — счастливая, она кружилась в бумажном урагане.
Я прочитал следующее письмо. Потом еще одно.
Это были письма от детей, они слали нам слова любви, рисунки, пожелания и надежды, просили вернуть их из мертвых.
ПЕЙС ПЕРЕДАЧА 000013818388797
ОЖИДАЮ ИНСТРУКЦИЙ
ЗАПРОС
ЗАПРОС ЗАПРОСА?
НЕИДЕНТИФИЦИРОВАННОЕ ОТПРАВЛЕНИЕ
ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ ХОСТ/ГОСТЬ МАЛАСИ
ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ
СКАНИРОВАНИЕ ЗНАКА АЛОХА: ПРОВЕРКА
СКАНИРОВАНИЕ ЗНАКА ЧЕРНЫЙ ДРОЗД: ПРОВЕРКА
СКАНИРОВАНИЕ ЗНАКА КАЛЛИОПА: ПРОВЕРКА
ОБМЕН:
ОБМЕН ЗАСЕКРЕЧЕН
КОНЕЦ ОБМЕНА
СОХРАНЕНО И ЗАБЛОКИРОВАНО
ОЖИДАЮ ИНСТРУКЦИЙ
КОНЕЦ
Глава 9
ПОМОГИТЕ
Сын Джима не такой, как другие дети.
Он необычный. Он думает по-другому, он поступает по-другому, он не вписывается в обычные представления. Он ощущает себя отверженным, обманутым, преданным своей собственной индивидуальностью. Он ведь настоящий человек, разве нет? Великолепно выполненная симуляция, запертая в ГВР. Другие дети рядом с ним кажутся неполноценными, виртуальными, если можно так выразиться, их возможности ограничены, души их бедны. Они умеют притворяться, но он-то видит их насквозь.
Он лучше.
Так он считает.
В его мире нет стабильности. Он живет в одном городе, потом перебирается в другой, его приемные родители совершенствуются, потом их заменяют. Ничего подлинного. От одной ненастоящей семьи к другой: он — бета-тест окружения, прорубает путь для детей Блу.
