Вот такие дела… У каждого свои. Холмс и Кирпич ему не родственники и не друзья. К тому же у них свои головы на плечах, свои жизненные дороги. Иногда дороги расходятся. Сутки в СВ, бутылка коньяка, уходящий назад перрон… Ну и все такое. Это — долгожданный отдых. Нигде так не думается, как утром в постели, под стук колес, под сонное бормотание соседа. А если повезет и в купе окажется соседка…
Заишный прав — за это время здесь все рассосется само собой.
Часть четвертая
БЕЗ ПОДДЕРЖКИ
Глава первая
ПОКУШЕНИЕ
— Звонок раздался посередине ночи, когда самый глубокий сон и тяжелей всего подниматься. Денис вскочил с постели — в это время звонить могли только ему.
Джоди подняла голову, негромко зарычала. Дом напротив стоял черной стеной, хотя уже в половине пятого утра в квартирах зажигаются первые огоньки. Сколько же сейчас времени?
Трень-трень-трень.
Натыкаясь на стены, Денис вышел в коридор, но окончательно проснулся, лишь когда холодная трубка телефона коснулась уха.
— Слушаю, — пробормотал он.
— Денис Александрович? Срочный вызов: человека убили. Это недалеко, на улице Некрасова, двадцать третий дом. Выходите, сейчас за вами приедут.
— Хорошо, — сказал Денис. — Выхожу.
Но тут же спохватился:
— Постойте, почему я? Есть же дежурный следователь…
Но ответом стали только короткие гудки. Денис нервным движением пригладил волосы, опустил трубку на рычаг. Тело настойчиво просилось обратно под одеяло — туда, где тепло, где живут неостывшие еще обрывки сновидений.
— Что случилось?
Это мама, она вышла из спальни, кутаясь в халат. В последнее время «после той хамской выходки» она с ним практически не разговаривала. Но сейчас, похоже, сменила гнев на милость.
— Срочный вызов, — автоматически повторил Денис.
— Но ты ведь дежурил совсем недавно.
— Наверное, ЧП какое-то. Не знаю, ма.
Он уже залез в шкаф за свежими носками. Затем вернулся в свою комнату, нырнул в брюки, набросил рубашку. Вышел в ванную, ополоснул холодной водой лицо и шею.
Уже лучше. Осталось почистить зубы, и — порядок, он снова станет человеком.
— Какое еще ЧП?
Мама стояла в проеме двери ванной. Бледные губы, стеганый халат — жуткий писк моды конца семидесятых. Денис пожалел, что употребил эту идиотскую аббревиатуру:
ЧП.
— Может, убили какого-то начальника и сразу решили подключать город, а может, просто дежурный отъехал на другое происшествие… Знаешь ведь — молодыми всегда затыкают дырки.
Мама покачала головой; она, конечно, ничего такого не знала. В окне блеснул свет фар. Ладно, зубы можно почистить после. Денис бросил полотенце на крючок, быстро заправил рубашку.
— Где мой свитер, не знаешь?
— В шкаф убрала, — мама смотрела в окно. — А кто звонил?
Денис уже открыл было рот, чтобы сказать: ну какая тебе разница?! Но сдержался, чтобы очередной «хамской выходкой» не нарушить устанавливающийся в семье хрупкий мир.
Пройдя к себе в комнату, он полез в стол и извлек из-за пачки книг в правой тумбе пистолет в оперативной кобуре, туго обмотанной ремнями. Кургузый и тяжелый «макар» здорово отличался от привычного малокалиберного «ПЦС» для скоростной стрельбы. Денис долго не мог приспособиться, как его носить, пока не купил в «Охотнике» желтую открытую кобуру из мягкой кожи со стальной вставкой. Закрепив все ремни, он надел сверху пиджак, проверил, как достает рука до пластмассовой рукояти. Оказалось — нормально. «А действительно, кто звонил?»
Звонить могли из райотдела или городского управления милиции. Дежурный или помощник. Но поднимать следователя городской прокуратуры не входит в их компетенцию, они управляют только дежурной сменой. Если сложились особые обстоятельства, то должны доложить Степанцову, и только он может дать команду вызвать своего следака. При этом звонивший обязательно сошлется на прокурора.
Хотя среди сержантов-помощников есть такие вахлаки, которые и двух слов связать не могут. Ладно, какая разница…
Звук, отраженный в колодце двора: машина притормозила, хлопнули дверцы — одна, вторая. Негромкие голоса. Они в самом деле быстро подъехали.
Денис набросил пальто, натянул непросохшие с вечера ботинки, быстро принялся шнуровать. «Как бы не начали сигналить — разбудят весь дом…»
— Ну ладно, я побежал, а ты ложись, спи. Пока.
Дверь хлопнула. Денис выбежал на лестничную площадку и остановился. Прислушался.
Затем осторожно поднялся на один пролет и посмотрел в мутное, засиженное мухами окно. Машина стояла у подъезда — судя по вкрадчивому свету подфарников внизу.
Скорее всего это была малолитражка — «жигуль» или старенький «Москвич». Чья-то неподвижная тень у багажника. Больше ничего разобрать в темноте не удалось.
Денису уже приходилось вскакивать среди ночи на телефонный звонок, сломя голову выбегать в гулкий ночной двор, в машину с прокуренным салоном и небритыми полусонными милиционерами и экспертами. Первый раз это случилось, когда на пятом автокомбинате взорвалась цистерна с соляркой и несколько рабочих обгорели насмерть, — туда согнали целую бригаду следователей со всего города; в другой раз это была потасовка с пальбой в гостинице «Дон»: четыре трупа и десяток легкораненых. Серьезные ЧП — это целый вихрь бумажной работы на месте, это десятки пакетиков с вешдоками, это сотни вопросов, которые надо задать именно сейчас, пока воздух не остыл от происшествия. Потому дежурная бригада вызывает подмогу, и хочешь не хочешь — а ехать надо, тут никто даже не спрашивает. Самым последним делом считается заставлять ждать машину, приехавшую за тобой с другого, возможно, конца города…
Хотя на самом деле никто никогда и не ждет. Каждая минута на счету, тут не до реверансов. Если ты замешкался, то начнут трезвонить в дверь, а то взревнут сиреной или поторопят через громкоговоритель — весь дом на ноги поднимут, будешь для соседей врагом номер один.
Но сейчас в подъезде было тихо. Слышно, как звенит вольфрамовая нить в лампочке над распределительным щитом. Никто не поднимается по лестнице, матеря лежебок, никто не давит на сигнал. Непривычная деликатность… Но главное в другом! Денис почувствовал, что у него похолодело под ложечкой.
«Срочный вызов… Человека убили… Это недалеко…» — сугубо бытовые обороты.
Ни один работник милиции так не говорит! У профессионалов свой сленг, своя терминология и свой язык.
«Убийство на Некрасовской, 23!» — так скажут девять из десяти дежурных и их помощников. А десятый скажет по-другому: «Криминальный труп на Некрасовской, 23!»
И все, на этом разнообразие заканчивается…
