— Что-о?..
Степанцов быстро взял себя в руки. Посмотрел на часы, взял ручку и записал что-то на настольном календаре.
— Я полагаю, вы закончили, Петровский, — сказал он будничным тоном. — И сейчас можете идти. У нас масса нерешенных дел. Татьяна Леонардовна, — прокурор повернулся к Лопатко, — что у вас слышно по Пешнеру?
Прежде чем выйти, Денис еще раз оглянулся, попытался поймать Танины глаза. Она курила третью по счету сигарету и, разговаривая со Степанцовым, смотрела на заснеженные тополя за окном.
Глава третья
ПРАВО НА САМООБОРОНУ
— Ты как в воду опущенный. Что-нибудь случилось?
— Много работы. Только и всего.
Это правда. В «Елочке» несколько человек прокололись. Когда в документах обнаружились нарушения, подставные фигуры не захотели отвечать и дали показания на Байдака. Очень аккуратно: дескать, Дмитрий Павлович в курсе всех дел, в основном он руководил, они только выполняли указания… И пошла раскрутка. Слово там, фраза там, подпись там… Разбросанные по разным местам, они ни о чем не говорят, но собранные вместе говорят о многом. В университете Дениса учили, что косвенные доказательства не изобличают виновного так наглядно, как прямые, но если они замыкаются в кольцо, то выскочить из него куда труднее, чем при прямых показаниях очевидцев. Теперь он убедился, что это действительно так. Дмитрий Павлович уже обложен со всех сторон. Осталось добавить два-три штриха…
Прачечная «Эстер-Люкс» на Московской, куда мать с огромным трудом взяла годовой абонемент, — это всего лишь просторный подвал с влажным тропическим климатом, пятнадцатью металлическими утробами-барабанами и вечной очередью. Место, где лучше всего думается о тщете всего сущего.
— Не забудь добавить синьки перед полосканием, — сказала мама. — И крахмалу. Я выйду подышу воздухом.
На самом деле она тайком курила — с тех самых пор, как умер отец. И первой сигаретой, которую Денис попробовал в жизни, был ее ментоловый «Салем», украденный из косметички.
После стрельбы в подъезде она стала «дышать воздухом» гораздо чаще. Порез на ноге Денис от нее скрыл.
— Ладно, иди, я управлюсь, — сказал Денис. — Только оденься.
Белье стучалось в стеклянную крышку барабана, воскрешая в памяти сцену из «Тайны двух океанов», где врачиху подводной лодки коварный враг утопил в погружном отсеке. Вниз по бетонной стойке с желтым размашистым номером «14» сползала пена: видно, бак где-то протекал, или крышка неплотно закрывалась. Денис подергал ручку, толкнул крышку бедром — вроде стало лучше.
Ему тоже хотелось курить. Сегодняшний поход в прачечную был для него пыткой.
Лучше бы поехал к Валерии, выпил с ней шампанского, лежа на широком диване. Без одежды… Но семейный мир надо укреплять. Да и Валерия ведет себя как-то странно: не подпускает его к себе… То один придумает предлог, то другой.
Раньше такого не было.
В «Тайне двух океанов» врага искали вдумчиво и серьезно. Мудрые и преданные делу чекисты не оставляли без внимания ни одного факта, ни одного подозрения. Если бы сейчас так работали, врагов у государства было бы гораздо меньше. Телефон Агеева не отвечал, ни с кем из руководства Управления дежурный не соединял, хотя псевдоним Холмс должен был служить паролем для доступа на любой уровень. Во всяком случае, раньше ему говорили именно так. Но то было раньше. Похоже, операция «Чистые руки» никого больше не интересовала — а сколько было хороших слов, сколько решимости в голосах, сколько обещаний!..
В дальнем конце прачечной стояли чугунные ванны — с синькой и крахмалом. Плитка вокруг скользкая, настоящий кисельный гололед. Денис взял два ведра, осторожно пошаркал туда. Вернулся с полными ведрами, смотрит — симпатичная девушка, в свитере и короткой юбке, пыхтит у его барабана, крышку придерживает, на ноги ей целая мыльная Ниагара прет.
— Открылась, — коротко сказала девушка, поднимая к Денису раскрасневшееся лицо.
Красивое лицо. И ноги красивые, тонкие… правда, в пене все. Пушистые белые клочья на тонких колготках, на изящных ботиночках. Но это ей даже идет.
Почему-то она не разделась. В свитере здесь запаришься… Денис молча отстранил девушку, вынул из ручки металлический штырек, врезал по крышке бедром. Есть такой старый танец «бамп», когда-то считался страшно фривольным — там тоже бедрами надо было работать: бамп-бамп друг о дружку. Конечно, гораздо приятнее станцевать его с этой девушкой, чем со стиральным агрегатом.
Но крышка, слава Богу, встала на место без вопросов.
— Вы не обварились? — спросил Денис.
— Нет, ничего, — она улыбнулась. Как в рекламе: парень в прачечной ищет свой носок, а находит его в соседней машине в девичьем лифчике. И хозяйка лифчика обещающе улыбается ему. Но тут в улыбке никакого обещания не было. Скорее проглядывала преодолеваемая скованность или напряжение…
— Извините, мне следовало сразу закрыть ее плотнее.
— Очень много воды на пол вытекло, вам нужно будет добавить.
— Непременно.
Девушка отошла в сторону, оперлась о батарею и стала ладонями вытирать колготки.
Сверху вниз — любовно так, бережно, с полным уважением к собственному телу.
Денис на себе почувствовал, насколько такое уважение заразительно. Он смотрел, смотрел, а потом вспомнил, что надо синьку добавлять. И крахмал, конечно.
Включил воду, включил машину, вылил оба ведра в специальный паз. «Кажется, надо было слить воду вообще и набрать свежую, — рассеянно подумал он. — Или наоборот?..» Черт бы побрал это дело. Но хороший сын должен полностью выполнять свой сыновний долг.
Клубился пар, белье летало в барабане из стороны в сторону, отбойными молотками звучали нервные голоса из очереди: опять кому-то не хватило порошка. А девушка-соседка куда-то исчезла вместе со своими стройными ногами. И Валерия отстранилась и отдалилась. И Таня Лопатко уже не напрашивается ни на легкий флирт, ни на что-то большее. Как-то так случилось, что в последнее время он оказался в изоляции.
Его нарочно выставили предателем перед своими. Это психологический прессинг, чтобы выжить Холмса из прокуратуры. Человек не может работать, когда он враг для" всех окружающих. Но если он проявит слабость, то не вернет к себе расположения бывших товарищей. А вот если засадит все-таки Байдака, Хоя и всю их банду за решетку — тогда другое дело… Полюбить не полюбят, но уважать станут.
Байдак явился-таки на допрос, не стал дожидаться привода, хотя теперь-то уж точно это ему не грозило. Держался он важно, но когда Денис показал ему несколько документов, сразу изменился в лице. И сразу побежал к своему другу Степанцову — советоваться…
— …Эй, кто-нибудь!
Денис обернулся на крик. Мужчина в поношенном пальто с редкими взъерошенными волосами, похожими на воробьиный хохолок, стоял в дверях, рупором приставив руки к губам.
