— Пусть они в жопу себе сунут эти стрелки, — уверенно сказал Севрюгин.
Он свернул с шоссе, закатил машину на стоянку и, опустив локти на сигнал, стал ждать. Сигнал гудел трубным голосом раненого динозавра. Через минуту из ресторана показалась фигурка, затянутая в красно-желтый клетчатый передник.
Фигурка бежала, разбрасывая в стороны полные загорелые икры, придерживая рукой алый козырек на голове. Над верхней губой у девушки высыпал пот, она дышала, как баян с продырявленным мехом, — но все равно улыбалась. Профессия.
— Ты сколько пачек в день выкуриваешь? — спросил Севрюгин, продолжая давить на сигнал.
— Полторы, — помедлив, ответила девушка.
— С завтрашнего дня будешь курить не больше полупачки — иначе поговорю с твоим шефом, он в полсекунды рассчитает. Поняла?
— Поняла.
Сигнал умолк.
— Тогда тащи сюда хрустящий яблочный пирожок и большой стакан молока. И побыстрее.
Через пять минут Севрюгин доедал пирожок, просыпая крошки на колени и на пол.
Пирожок не был бы таким вкусным, если бы девчонка с алым козырьком не растрясла немного свой жир и не вспотела под красно-желтым передником. Даже наполовину не был бы таким вкусным, точно. Вот один из маленьких секретов Севрюгина, которые помогают ему жить.
Он открыл дверцу, стряхнул крошки на асфальт и стал ждать. Рядом на сиденье лежала толстенная книга с завлекающим названием «Норман Мейлер. Призрак Проститутки». Проститутки Севрюгина в принципе интересовали, но не в книгах. Он не любил книг, и эту читать не станет, даже сейчас, когда делать абсолютно нечего. Не в его привычках читать книги. Хотя две последние недели он был частым гостем в книжных магазинах. Но привлекали внимание странного покупателя не авторы, не названия, не серии и не оформление. Единственное, на что он обращал внимание, — на количество страниц. Вначале Папа отдал приказ подыскать что-то страниц на двести, и он купил «Справочник рыболова», потом был сборник Агаты Кристи — триста двадцать четыре страницы. «Три мушкетера» вытянули на четыреста шестьдесят страниц… Но все это было абсолютно не то. Даже «Орфографический словарь» (658 стр.), которым при желании можно нанести черепно-мозговую травму, — и тот никуда не годился.
А вот сегодня Папа рискнул поставить на… как его?.. На какого-то Нормана Мейлера. Да. Возможно, этот Мейлер нормальный парень: не педрило, не наркоман, не член союза инфицированных СПИДом. Возможно. Как-никак целых 814 страниц человек написал. Восемьсот четырнадцать! Правда, если отбросить последнюю непронумерованную страничку, то будет 813. "Правильно, — с удивлением подумал Севрюгин. — Восемьсот тринадцать. И в то же время как бы восемьсот четырнадцать.
Как я раньше не подумал?"
Он перевернул книгу, откинул заднюю обложку, достал оттуда новенькую хрустящую сотку, аккуратно вложил ее в свой бумажник.
Зачем вообще вся эта канитель с книгами? Полковник мог сказать: «С вас восемьдесят одна тысяча баксов и еще три-четыре сотни сверху!» И точка. Все ясно и понятно. Зачем засирать друг другу мозги?
На соседнее стояночное место, отмеченное косой белой линией, закатился темно-синий «жигуль» с такими же темно-синими тонированными стеклами.
Стекло опустилось наполовину, открыв мощный округлый череп, припорошенный с боков редкими седыми волосами. За темными очками прятались глаза — тоже темные, густого карего цвета. Глубокие, как пистолетные дула.
— Здравствуйте, Николай Петрович, — сказал Севрюгин, поспешно опуская свое стекло.
Он старался держаться почтительно, без панибратства и в то же время уверенно.
Однако уверенность давалась ему с трудом. Никто не верил, что Череп «повелся».
Если раньше не брал, то с чего начинать в таком возрасте и при таких перспективах? Может, ему нужен повод? Сейчас налетят мордовороты в камуфляже и масках, выволокут Севрюгина из машины и размажут по асфальту, так что молоко выльется из разорванных кишок… А потом навалятся на остальных…
Но ничего подобного не произошло. Череп кивнул и показал в глубь своего салона: садись, поехали. Севрюгин вышел из машины, сунул Нормана Мейлера под мышку, поправил болтающуюся серебристую пуговицу на блейзере и направился к «жигулю».
Едва он захлопнул за собой дверцу, машина плавно покатилась к шоссе.
Севрюгин щелкнул пальцем по лакированной суперобложке:
— Мировая книга, Николай Петрович. Бестселлер. И толстая. Восемьсот четырнадцать страниц.
Череп неопределенно кивнул.
— Прошлый раз я тебя предупреждал: больше за мной не ходи. Было?
— Прошлый раз было шестьсот пятьдесят восемь, — сказал Севрюгин.
— И я швырнул их тебе в рожу. Было?
— Я много о чем успел передумать с той поры.
— О чем же?
Севрюгин вздохнул.
— Я знаю одно: вы любите литературу, Николай Петрович. Любите, как ни крути. И я хочу, чтобы вы обязательно прочли эту книгу.
«Жигуль» свернул на 13-ю Парковую, потом на Сиреневый бульвар, на 11-ю Парковую и — обратно на Щелковское, затянув горячую асфальтовую петлю вокруг двух многоэтажных кварталов. Когда вдалеке показалась красная крыша «Макдоналдса», Череп свернул на обочину и притормозил.
— Два месяца, — отрывисто бросил он. Лоб его сморщился, как ковровая дорожка.
— Три, — быстро ответил Севрюгин. — Вы спокойно, не торопясь, прочтете ее, и через три месяца я передам вам новую книгу. Такого же объема.
— А почему у тебя глаза бегают? — брезгливо спросил Череп, — От нервов. Но глаза тут не главное. Положитесь на мое слово. Оно немало стоит в этом городе.
Череп положил книгу на колени, неохотно, будто через силу, пролистал. Каждая страница была заложена стодолларовой купюрой. 100… 100… 100… 100… 100…
100… 100… Л00… 100… 100…
— Два месяца, — он с силой захлопнул книгу и бросил на заднее сиденье. — И не думайте, что вам все дозволено. Я прекращу это в любой момент.
— Конечно, конечно… Мы все понимаем. Там за суперобложкой тетрадный лист. Папа набросал кое-какие соображения насчет нашей дальнейшей работы. Совсем немного — пунктиков пять или шесть… Да и не в формальностях дело. Жизнь вносит коррективы, на эти случаи есть телефон, верно? Главное, что мы протянули друг к другу мостик этого самого… взаимопонимания. Верно, товарищ полковник?
— Ни хера не верно! — отрезал Череп. Он повернул ключ в замке, с пол-оборота завелся и поехал к стоянке.
— Один мой коллега никак не хотел поверить, что вам понравится моя книга, — Севрюгин потеребил серебристую пуговицу, рискуя оторвать ее напрочь. — Мы с ним даже поспорили, ставки были довольно серьезные, так что… Словом, я очень рад, Николай Петрович.
«Жигуль» остановился метрах в двадцати от «Макдоналдса», не съезжая с шоссе.
