Договорить они не успели — «кентавры» пошли на штурмовку.
— Здесь, — сказал Урс, прислушиваясь к коммуникатору.
— Что — здесь? — спросил Лекс.
— Нет… да, точно — на второй этаж, через большой аудиенц-зал в малую приемную… туда привели гвардейцев. Многим оказывают помощь.
— Второй этаж? — переспросил Лекс. — Там уже зачистили?
— Кажется, не до конца… Действительно, лучше подождать, мой господин.
— Нет смысла, — неожиданно сказала Марсия. — Здесь тоже стреляют. А этажи свободно сообщаются между собой… и все залы. Даже я не знаю всех потайных лестниц и лифтов.
— Средневековье какое-то, — буркнул Лекс, озираясь. Хотя близко не стреляли, он почувствовал себя неуютно. — Цезаря не обнаружили?
— Он ушел. С лучшими бойцами… но с острова не вылететь.
— У нас мало времени, — сказал Лекс. — С момента высадки прошло… восемь минут. Скоро здесь будет тесно. Если мы не успеем убрать Цезаря и сообщить об этом Проконсулу и магистру-экиту, то… впрочем, ладно. Пошли.
Они быстро поднялись на второй этаж, осторожно перебираясь через обрушившиеся ступени этажа третьего: похоже, здесь бушевали лапифы — на металлопласте и граните было много следов от плазменных зарядов.
— Аудиенц-зал, — сказала Марсия.
— Стойте, — неожиданно сказал Лекс, когда лапиф протянул серебристую ручищу в огромной двустворчатой резной двери. — Подождите…
Все, кроме робота, недоуменно посмотрели на него.
Лекс вытер внезапно вспотевший лоб.
…предчувствие?.. но я четко вижу, что там никого нет… а дальше — другой зал, в котором наши, фериаты… и гвардейцы. Что же?..
Лекс вдруг увидел бездонную черную яму, пропасть, на дне которой бушевал мутный поток — похоже, тот же самый, что и в подземельях Мерагета… только сейчас Лекс был в своем собственном теле, и прыгнуть не по-человечески далеко он никак не мог…
— Что случилось, мой господин?.. — услышал он как из-под земли… как сквозь землю и металл.
— Н-ничего, — выдавил Лекс.
И совершенно неожиданно ему снова стало комфортно.
Тьфу ты, Эмпуза тебя… морок. И все.
— Идем. Но… осторожно.
«Осторожно» Эрген-лапиф понял по-своему: дверь он открывать не стал, а вынес ее очередью из четырех стволов и прыгнул в дымящийся проем.
Когда затихло эхо, немного улеглись клубы пыли и обвалились последние крупные куски лепнины, остальные вошли в зал — фериаты первыми.
И тут за спиной раздался жуткий грохот; Лексу показалось, что кто-то большой и мягкий прыгнул ему на спину и ударил по макушке: пол перед глазами странно перевернулся, потемнел, но потом стало светлее и воздух вошел в легкие.
— Ф-фу, — выдохнул Лекс. — Да отпусти ты меня, — сказал он Урсу, который держал его за шиворот. — Кто стрелял?
— Гвардейцы, оттуда. — Урс показал в высаженное окно: кусок стены противоположного крыла резиденции был иссечен пулями, а из оконной рамы вырывалось пламя. — Двое, из бронебойки. Повезло, что угодили в стену… а второго выстрела они сделать не успели.
Лекс отстранил его, потряс головой — в глазах все-таки было мутновато, — вошел в зал.
Он невольно перевел дух. Пусто.
…ничего себе — малый аудиенц-зал… метров полтораста в длину. Каков же тогда большой?..
Здесь, похоже, серьезно постреляли, но трупов не было, хотя крови хватало — и в виде луж, и на стенах… почему на стенах? Зал был завален неожиданным хламом — разбитая мебель, причем явно не дворцовая, кучи тряпья, груды битого камня… ремонт здесь был, что ли? С огромных окон содраны портьеры, но все равно — темно, и чересчур, хотя на улице и пасмурно… а на стенах почему-то портьеры остались — между кровавыми пятнами и странными коврами, на которых было развешано оружие — ножи, мечи, арбалеты…
Лекс резко дернулся, когда раздался неожиданно громкий голос Марсии:
— Это не тот зал!..
— Как — не тот? — удивленно произнес Урс, а оба Эргена одновременно подняли оружие.
— Не тот, — растерянно сказала Марсия, озираясь по сторонам. — За такое короткое время его не могли перестроить…
Лекс инстинктивно оглянулся на дверь: конечно, проем заволокло мутным.
…силовое поле, что ли?..
Он вдруг понял, что не видит новым зрением ничего за пределами этого зала, и внезапно успокоился.
Ну вот, Охотник, пришло твое время…
Лекс не удивился, когда одна из портьер шевельнулась и в зал стали входить какие-то люди, но потом он разобрал, кто именно пожаловал, и ощутил легкий озноб.
— Не стрелять!..
Это было не эхо: крикнуло сразу несколько голосов, а лапиф с его реакцией не открыл огонь первым потому, что на тех, кто вошел первыми, была форма Звездных Охотников.
Галлиен и Фритигерн.
Бравушки, как говаривала одна Лексова подружка.
— Не стрелять, — повторил Лекс, а Фритигерн заорал:
— Ба!.. И ты здесь, фратер-венатор!.. А Галлиен недовольно промолвил:
— Мы тебя долго искали, Волк.
Лекс молчал, потому что из-за спин Охотников появились трое угрюмых здоровяков в легких комбинезонах примипилов, потом — высокий жилистый лысоватый человек лет пятидесяти на вид, в чем-то ослепительно белом, и еще трое гвардейцев.
— Отец… — выдохнула Марсия.
— Цезарь, — сквозь зубы процедил Лекс.
Мой господин, я их всех успею перегрызть. Отставить, ответил лапифу Лекс, чувствуя, что делает именно то, что нужно в данный момент.
…почему лапиф раньше не дал знать, что и на Цезарии может так со мной общаться?.. впрочем, я ведь не спрашивал…
Лекс посмотрел на фериатов — выдержат, без приказа рвать не будут… а ведь преимущество явно на нашей стороне…
Жди команды, Эрген. Да, мой господин.
— Добро пожаловать в наш мир, — мягким, но очень звучным голосом произнес Цезарь. — Как ваши успехи, друзья? Марсия, девочка моя, ты выглядишь усталой.
Лекс почувствовал себя неловко: пожилой дядька, лично ему ничего не сделал, как с ним быть?..
Двое здоровяков-примипилов попытались было заслонить Цезаря, но тот властно отстранил их и вышел вперед.
— Как ваши успехи, Наследник Изначальных? — снова спросил он. — В Охоте вы большой мастак. Но все же не такой, как я…
Лекс промолчал.
В какой, на хрен, охоте? Очумел он, что ли?..
— Отец, — запинаясь, начала Марсия, — мы пришли… Цезарь поднял бровь, и девушка умолкла.
— Знаю, знаю, — мягко сказал он. — Пришли, чтобы убить меня. Что ж, таковы правила игры. Время находить нового Цезаря, и время убивать старого… Все верно: дочь находит себе мужа и помогает ему в благородном деле убийства будущего тестя. А то, что дочь не родная, даже добавляет прелести ситуации. Ты молодец, девочка, я тобой горжусь.
