– И что мне делать? – спросила Ли.
Нгуен сжала губы в холодной улыбке.
– Поговори с ним.
ХЕЛЕНА: 22.10.48
Дом Корчова, указанный в адресе, находился в центре коммерческой зоны Хелены, в пяти минутах ходьбы, если позволяло качество воздуха, от старого здания колониальной администрации. Но до встречи с Корчовым Ли планировала заглянуть еще в одно место: в приют Святого Иосифа для девочек. В отличие от магазина Корчова этот приют находился не в самой лучшей части города.
Начало строительства столицы Мира Компсона пришлось на период, предшествовавший квантовой лихорадке. Элегантные полуразрушенные купола местного Капитолия и губернаторского дворца напоминали о старых добрых временах самоуправления. Колоннады каменных особняков коммерческой зоны и офисные здания напоминали, что Хелена когда-то была не просто городом, обслуживающим компанию, а Мир Компсона – не только зависимой территорией ООН. Но трущобы, по которым Ли долго ехала на такси от самого космопорта, не выглядели старинными и оригинальными. Когда-то, в период установления рыночной демократии, которую законодательно закрепила Генеральная Ассамблея и финансировал Межпланетный валютный фонд, они строились на всей территории ООН как стандартный образец.
Куда бы она ни смотрела, все вокруг было связано с шахтами. «Анаконда» находилась через полконтинента отсюда, а другая ближайшая шахта, где добывали квантовые конденсаты, – в далеком северном полушарии, но и оттуда они накладывали свой отпечаток на город. Кислотные дожди украсили стены жилых домов длинными сернисто-желтыми подтеками. Постоянный угольный смог висел в воздухе, потому что в каждой кухне печь топилась угольной крошкой. Уволенные шахтеры с посиневшими лицами, страдавшие последней стадией пневмокониоза, слонялись по тротуарам. Они приехали в столицу, чтобы потратить деньги, полученные ими в качестве компенсации.
На краю промышленной зоны такси миновало длинное, поросшее травой поле, по обе стороны которого криво стояли стойки футбольных ворот. Когда-то они были белыми, но краска облупилась и покрылась ржавыми подтеками. Возможно, местная благотворительная группа присматривала за травой, иначе кислотный дождь давным-давно убил бы ее.
Восемь игроков рассеялись по полю. Кто-то был в форме, кто-то – в повседневной одежде. Когда такси проезжало мимо, один из игроков вырвался вперед к воротам. Он бежал широко и уверенно, как прирожденный нападающий. Солнце вышло из-за облаков как раз в тот момент, когда он вырвался вперед, и солнечный луч попал на поле, посеребрив ноги нападающего и напряженное тело вратаря, отражающего атаку.
Ли вздрогнула и отвела взгляд, откинувшись в полумрак машины.
Приют Святого Иосифа находился рядом с жилыми домами, построенными для самых бедных. В приюте было только одно капитальное здание: приходская церковь нищенского вида, кирпичный фасад которой давно нуждался в ремонте. Все обитатели приюта размещались в модульных блоках колониальной эпохи, представлявших собой ангары полуцилиндрической формы из гофрированного железа.
Монахиня, встретившая Ли у входа, была в синих джинсах и фланелевой рубашке. Ее манеры были грубоватыми, и Ли даже подумала, не служила ли она в свое время в планетарной милиции.
– Это вы хотели поговорить о Ханне? – спросила она. – Вы что, наполовину конструкция «КсеноГена»? Поэтому вам интересно?
– Я старший офицер ООН на станции, – ответила Ли. – Интересоваться всем – моя работа.
Монахиня прищурилась на миг.
– Вам бы лучше не отпускать такси, – сказала она. – А то вы ничего больше поблизости не найдете. Извините, что не собрали для встречи приветственный комитет, но сейчас все – на занятиях. Вам придется иметь дело только с директором.
Она показала рукой на длинный, слабо освещенный коридор.
– Спасибо, сестра…
– Просто Тед. – Она улыбнулась. – От полного имени Тереза. Урок заканчивается через две минуты. Было бы стратегически правильно для нас – ретироваться в мой кабинет.
Они прошли сквозь лабиринт крытых жестью зданий, по коридорам, покрытым линолеумом, через длинные ряды вешалок с детскими зимними пальто и портфелями. Пахло мелом и фломастерами, из-за двери каждого класса доносился заученный наизусть припев, который исполнялся хором во всех классах католических школ. Проходя мимо одного из классов, Ли услышала, как голос монахини произнес:
– Ты не настолько сообразительна, как тебе кажется.
Класс ответил моментальным приступом смеха, который был быстро прекращен. Прозвенел звонок, и шумная смеющаяся неугомонная толпа девочек в школьной форме выплеснулась в коридоры. Сестра Тед шествовала по коридору через этот поток уверенным шагом, подразумевавшим необходимость следовать за ней. И в течение нескольких минут Ли послушно шла за ней, слушая бесконечные «Доброе утро, сестра Тед», «Извините, сестра Тед» и «Здравствуйте, сестра Тед».
– Они хорошо обучены, – сказала Ли и получила в ответ сердитый взгляд.
– Мы не поможем им, делая за них каждую мелочь, майор. Можете поверить – никто не поможет.
– Сколько среди ваших учениц генетических конструкций?
– Посмотрите вокруг и догадайтесь сами.
Ли посмотрела на море детских лиц, среди которых повторялись два или три одинаковых типа.
– Я бы сказала – две трети.
– Вы отгадали.
– А как у вас с работой для тех, кто выходит отсюда?
– Никак, если они в пять раз не лучше любого человека, претендующего на вакантное место. И совсем никак, если они недостаточно вежливы, чтобы не пугать людей.
Монахиня еще раз окинула Ли своим строгим взглядом.
– Могу поспорить, что вы научились держать свой язык за зубами еще в раннем детстве.
– Да, вы правы, – сказала Ли с улыбкой. – Я не могу войти сюда без страха, что сестра Вик поднимется из могилы и спросит, где мой дневник.
Обе рассмеялись.
– Что мне вам рассказать? – спросила сестра Тед, когда они устроились в ее тихом обветшалом кабинете.
– Для начала – что здесь делала Шарифи две недели тому назад?
– Она делала пожертвование. У нас много спонсоров из зоны Кольца.
– И все лично приезжают сюда?
– Ханна здесь училась. И она была чрезвычайно великодушна.
Ли не смогла удержаться, чтобы не оглядеть этот жалкий кабинет. Она также вспомнила об убогих зданиях, в которых располагалась школа.
– Она привезла то, в чем мы нуждаемся, – сказала Тед. – Книги. Деньги на питание. И она гарантировала оплатить каждой ученице обучение в колледже самого лучшего университета, куда ее примут. Каждой ученице. Можете ли вы представить себе, что это значит для девочек, которые здесь учатся?
