Она снова вынула пистолет, настроила его на несколько более узкий луч и нацелилась мне на голову.
— Какое-то время нам не придется волноваться по поводу Оператора. Слава богу, иногда ему приходится уходить на отдых. А все, что нужно тебе, — это тоже отдохнуть.
Сохраняя полную невозмутимость, она спустила курок.
Глава 16
Когда я очнулся, в комнате было довольно светло, несмотря на то что свет в ней не горел; через окно вливались яркие огни ночного города. Я лежал тихо, решив не давать Джинкс знать, что пришел в сознание, до тех пор пока не определю, где она. Я крайне осторожно пошевелил рукой, затем ногой. Я не ощутил никаких намеков на боль. По крайней мере, Джинкс стреляла в меня аккуратно, обрекая меня лишь на незначительные остаточные эффекты.
На стуле, стоявшем рядом с кроватью, я уловил краем глаза какое-то шевеление. Если бы я только мог незаметно повернуть голову в ее направлении, мне, может быть, удалось узнать, где ее лазерный пистолет.
Но, лежа на кровати, я прикинул, что проспал по меньшей мере десять часов. И ничего за это время не произошло. Полицейские Сискина не появились. Оператор не ликвидировал меня. И, что более существенно, Джинкс не выстрелила в меня лучом смертельной концентрации здесь, в уединенном номере отеля, что, конечно, было бы наилегчайшим способом убрать меня.
— Ты проснулся, да? — Эти ее отчетливые, простые слова словно прорезали полумрак комнаты.
Я повернулся на бок и принял сидячее положение.
Джинкс встала, подняв руку, прикоснулась к биоемкостному выключателю, и зажегся свет. Она уменьшила его яркость и подошла к кровати:
— Теперь тебе лучше?
Я ничего ей не ответил.
— Я понимаю, как ты, наверное, испуган и в каком ты замешательстве. — Джинкс села на кровать рядом со мной. — Я тоже в таком состоянии. Вот почему нам не надо действовать друг против друга.
Я окинул помещение взглядом.
— Лазерный пистолет вон там. — Она показала пальцем на стул. Затем, словно чтобы показать свою искренность, она взяла пистолет и протянула его мне.
Может быть, благодаря тому, что я отдохнул и больше не был вымотан, я доверял ей несколько больше. Но с пистолетом в моем кармане я мог доверять ей ничуть не меньше, чем если бы пистолет был у нее. Я взял оружие из ее протянутой руки.
Джинкс подошла к окну и вгляделась в искусственно освещенную ночь.
— До утра Он оставит тебя в покое.
Я осторожно встал и проверил, как действуют ноги. Я не почувствовал никакого онемения. Вообще не осталось ни малейшего следа воздействия лазера, не было даже тупой головной боли, которая иногда случается после такой процедуры.
Джинкс обернулась ко мне:
— Ты голоден?
Я кивнул.
Она прошла к автоматическому буфету и открыла дверцу, затем вынула оттуда саморазогревающий поднос с едой и поставила его на стул перед кроватью.
Я слегка перекусил, после чего спросил:
— Наверное, ты хочешь, чтобы я поверил, что ты мне помогаешь?
Джинкс закрыла глаза с выражением безнадежности.
— Да. Но на самом деле я могу сделать не так уж много.
— Кто ты?
— Джинкс. Нет, не Джинкс Фуллер. Я другая. Это не важно. Имена не имеют значения.
— Что случилось с Джинкс Фуллер?
— Она никогда не существовала. Она появилась только несколько недель назад. — Джинкс понимающе кивнула, прежде чем я смог возразить. — Да, конечно… ты знал ее много лет. Но то, что ты ее знал, — всего лишь результат ретропрограммирования. Видишь ли, в одно и то же время произошло два события. Доктор Фуллер самостоятельно открыл истинную природу своего мира. И там, наверху, мы посчитали симулятор Фуллера помехой для нас, которую требовалось ликвидировать. И тогда мы решили отправить сюда наблюдателя, чтобы он внимательно следил за развитием событий.
— Мы? Кого ты имеешь в виду, говоря «мы»?
Она на мгновение подняла глаза вверх.
— Инженеры-симулектронщики. Меня выбрали в качестве наблюдателя. С помощью ретропрограммирования мы создали иллюзию, будто у Фуллера есть дочь.
— Но я помню ее ребенком!
— Все, каждый реагент, имевший отношения с Фуллером, помнит ее ребенком. Только таким образом мы могли оправдать мое присутствие здесь.
Я еще немного поел.
Она посмотрела в сторону окна:
— До рассвета еще несколько часов. Это время мы будем оставаться в безопасности.
— Почему?
— Даже Главный Оператор не может работать двадцать четыре часа в сутки. По временным характеристикам этот мир эквивалентен реальному.
Не важно каким образом, я решил, что она может находиться здесь по одной из двух причин: помочь Большому Оператору уничтожить симулятор Фуллера либо осуществить уничтожение меня. Других вариантов не приходило в голову. Ибо я мог представить себя в аналогичной роли — погрузившимся в искусственный мир симулятора Фуллера. Там, внизу, я считал бы себя проекцией реального человека, в отличие от чисто виртуальных существ, окружающих меня. И для меня было бы невозможно испытывать сильную озабоченность в связи с малозначащими делами какой-нибудь реактивной единицы.
— Зачем ты тут? — спросил я напрямик.
— Я хочу быть с тобой, дорогой.
Дорогой? Насколько наивным она меня считает? Думает, я поверю, будто реальный человек способен по-настоящему полюбить реактивную единицу — симулектронную тень?
Видимо, очень сильно волнуясь, она прижала пальцы к подбородку.
— О, Дуг… ты не знаешь: этот Главный Оператор — сущий зверь!
— Знаю, — с горечью обронил я.
— Я не знала, что Он творит, пока вчера не вошла с тобой в контакт. Тогда я поняла, что Он задумал. У Него абсолютная власть над своим симулятором, над этим миром. Думаю, Он что-то вроде бога. По крайней мере, Он наверняка постепенно возомнил себя богом. — Она замолчала и посмотрела в пол. Потом снова заговорила: — Думаю, вначале Он был искренен в своих попытках уничтожить симулятор Фуллера. Он хотел это сделать, потому что в случае, если бы машина Фуллера благополучно начала работать, здесь, внизу, не нашлось бы места нашей системе исследования реакций здешних единиц — нашим сборщикам информации. Думаю, Он был искренен и говоря о гуманном подходе к любому реагенту, который осознает свою симулектронную природу. Когда ты сбился с нужного нам курса, Он попытался тебя убить — быстро и безболезненно. Но что-то произошло. Наверное, Он понял, какое удовольствие может получить, следя за тем, какие шаги ты предпринимаешь. И ему вдруг расхотелось тебя прикончить — по крайней мере, так быстро.
Я задумчиво перебил ее:
