Я смеялся тогда до колик, до рези в животе и обидел Потерянного смертельно. Он возмутился до глубины души и почти силой заставил меня надеть кольцо и приложить ладонь к стеклу. Что произошло в тот момент я сейчас уже не вспомню. Это было похоже на огонь, который пожирает тебя от пяток до волос на голове. Боль была страшной. Я уже подумал, что мой друг был колдуном и решил просто покуражится надо мною. Однако, после того как я очнулся я поверил в то, что сказал он мне сказал. Это был действительно другой мир. Я очутился посреди бескрайней равнины, поросшей пожухлой травой, на пыльной дороге по которой где то вдалеке у самого горизонта шел караван. Я узнал это по пыли которую вздымали до небес лошади и верблюды. Я догнал его и решил идти вместе с погонщиками, поскольку боялся умереть, оставшись в одиночестве без воды и пищи.
Я сделал паузу. Отломил небольшой кусочек лаваша, положил в рот и стал медлен-но - медленно жевать. Гремлин очнулся словно ото сна. Тряхнул головой и налил себе вина тоже.
Н-н-да. - Произнес он глубокомысленно после того как высосал свой стаканчик до суха. - Ты нанялся к погонщикам ухаживать за верблюдами за воду и хлеб?
Я кивнул. - У меня не было выбора, Грем. Я не знал как вернуться обратно.
Противные твари - Прокомментировал мой собеседник.
Ты это о чем? - Не понял я реплики легионера.
Я о верблюдах. Они мерзкие и противные твари. Упрямые как мои центурионы и столь же своенравные. - Я улыбнулся.
Ко всему привыкаешь, Грем. - Мой собеседник устроился поудобнее, откинулся опершись спиной о скалу.
И что же дальше, воин?
Ты позволишь? - Грем кивнул - Я потянулся к бутыли и налил себе еще немного ви-на. Сделал длинный глоток, куснул остаток своей говядины уже завялившейся от сухого воздуха.
Так иногда случается с молодыми людьми, Грем.
Это как? - Округлились глаза у моего собеседника.
Я был молод и обязанности погонщика не слишком отягощали меня. Караван шел в столицу Поднебесной Пекин славившийся своими шелками и вез пряности и слоновую кость. Дорога была длинной а привалы долгими.
И?.. - Напрягся Гремлин, ожидая неожиданного поворота событий. Я придвинулся ближе.
У хозяина верблюдов груженых пряностями была дочь. - Гремлин заулыбался. О чем еще могут разговаривать двое мужчин сидя в горах на узком скальном уступе? Разуме-ется, если не о войне, то о женщинах.
По слухам очень красивая девушка. Очень. - Сладко зажмурился я, подглядывая из под опущенных ресниц на реакцию Грема. Его доверчивость развеселила меня. Я рассме-ялся в голос. Надвинулся на Грема и страшным голосом изрек.
Я заключил пари со старшим погонщиком, что за золотой рискну заглянуть под за-навеси ее паланкина и увижу так ли это на самом деле.
Ну…
Ага.
И, что?
Дальше я путешествовал закованный в кандалы.
Тьфу! - Зло сплюнул Грем. - Вечно от них одни неприятности. - Он поднялся на но-ги подошел к мирно дремавшей лошади и пошарил под попоной. Лошадь всхрапнула проснувшись, прянула ушами, переступила копытами, но смиренно дождалась завершения процедуры. Гремлин достал из маленькой клетки почтового голубя и положил его к себе за пазуху.
Это, еще зачем? - Спросил я его. Если случится заварушка, то с Гремом я пожалуй справлюсь, но вот, если он вызовет подкрепление тогда - вряд ли.
Это для моей женщины - Ответил Грем. - Напоминание о том, что я еще жив. - Он криво усмехнулся. Присел на корточки, расправил на колене крохотный клочок ткани и тонким стилом стал выводить на нем письмена.
А имя у нее есть? - Осторожно осведомился я, когда Грем закончил прилаживать по-слание на лапку голубя.
Есть… - хакнул Грем выбрасывая в небеса птицу.
Какое? - Наверное резковато поторопил я легионера.
У нее красивое имя… - не заметил изменившихся интонаций в моем голосе Грем. Снова присел к бивуаку и откинулся на уступ. - Ее зовут Пенорожденная, воин. Но ты не закончил своей истории. Нам все равно придется провести ночь в горах так, что у тебя есть еще время.
* * *
Пенорожденная проснулась в горячечном поту потянулась к кувшину с разбавлен-ным вином. Дрожащей рукой налила себе в кубок половину и мелкими глотками, стуча зубами о край кубка выпила. Вытерла губы тыльной стороной ладони. Сползла на пол и подошла к окну. Распахнула ставни, ветер ухватил легкие занавеси, и подставилась нагая под легкий ночной ветерок. Трещали цикады. Небо вызвездило так, что можно было читать латынь без светильника. Она глубоко вздохнула и произнесла.
Это всего лишь сон. - Она уперлась локтями в подоконник и выглянула из окна под-ставляясь ветру еще больше. - Какой жуткий сон!!! - прокричала она в небо и на ее крик лениво отозвалась дворовая собака. Сонно тявкнув, она умолкла, видимо, узнав голос хозяйки. - Как же страшно умирать. - Молодая женщина опустилась грудью на подокон-ник, распустив волосы, склонила голову вниз. Так, ей казалось, она быстрее сможет прийти в себя.
А ты великолепно смотришься, дорогая - Прозвучал сзади смеющийся мужской го-лос. Крепкий гвардеец, с черными кудрявыми волосами, голубыми глазами и щербиной в целый зуб в оскале от уха до уха, пялился на округлые ягодицы своей любовницы. Пено-рожденная не ответила. Мужчина не унимался.
Ты увидела плохой сон? Может быть тебе помочь избавиться от тяжелых предчувст-вий? - Пенорожденная сжала зубы. Меньше всего ей хотелось выслушивать плоские остроты этого самца, который явился для нее безысходной заменой благоверного, изво-дившего ее до исступления своим длительным отсутствием. Ее любовник не был, по ее мнению, красив, был не особенно хорош в постели, но обладал бесспорным достоинством - умел держать язык за зубами. Именно поэтому кроме доступа к телу он получал еще не-большую часть жалования ее мужа. Совсем небольшую. Достаточную для того, чтобы показать ему, что он всего лишь самец на одну ночь и не более. Ну… может быть на две.
Заткнись, мужлан. - Прошипела она. Любовник ее не услышал. Он поднялся с по-стели и фланирующей походкой двинулся к окну. Положил руки на спину женщины. Склонился к ее уху и повторил снова. - Моя госпожа хочет сладкого? Разве она не знает насколько хорошее лекарство от печали есть у каждого гвардейца претории? Все таки пурпурная лента - это кое что значит, госпожа? - Пенорожденная выпрямилась, потянув-шись затворила ставни, в мелком переплете зеленоватого неровного стекла, задернула занавеси. Повернувшись к мужчине, брезгливо скривила губы. - Еще никого кираса офи-цера не делала мужчиной. А близость к Цезарю многих лишает не только достоинства, но мужских сил. Ты не был сегодня в ударе, гвардеец. - Пенорожденная взяла за подбородок солдата притянула его к своим губам и поцеловала глубоко, слюняво, пусто. Потом оттолк-нула прочь. Произнесла разочарованно - Алексис, разве ты сможешь понять меня? Ты лишь услада плоти… Ты пуст как легионный барабан и кроме этого - она ухватилась за его вздыбленный половой орган и дернула его резко настолько, что мужчина скривился от боли - у тебя ничего нет. Она разжала пальцы и демонстративно вытерла ладонь об окон-ную занавесь.
