Намеренно печатая шаг я двинулся к выходу. Скрываться смысла не имело никако-го. Я не хочу победы “как ни будь”. Я не вор. Я воин! Я МАСТЕР! Пусть слышат все, что я иду. Пусть все знают, что я Иду Своим Путем.
Какая то из дверей, по моему в кухню, закрылась внезапно пряча чье то испуганное лицо. За тяжелыми створками послышался грохот роняемых кастрюль. Я усмехнулся. Чу-жой страх оказался неожиданно приятен.
Я вышел во двор и зажмурился на секунду. Дневной свет был слишком ярок. Про-моргавшись, я окинул взором предыдущее место битвы. Шансов на победу было немного. Если не считать Грема, торчащего каменной глыбой в центре вытоптанного до гранитной твердости двора, то потенциальных врагов насчитывалось еще десятка четыре. Похоже, что поглазеть на поединок собрались все население усадьбы, начиная от подпасков и заканчивая мажордомом. Вооруженные кто чем, по отдельности они не представляли опас-ности. Вместе были неуничтожимы. Половину я бы положить смог, но кто ни будь все равно сумел бы зацепить меня камнем серпом или косой. Раненый противостоять им я был бы уже не в силах.
Я спустился с лестницы и прошел сквозь образовавшийся в толпе проход в центр живого круга. Подошел к Грему и склонился перед ним в поклоне. Но взгляда от его лица не отрывал. Это правило вколотили в монастыре намертво. Потерял противника из виду - погиб.
Грем сдержанно приветствовал меня ответным поклоном. Его шлем еще не был над-винут на лицо и я видел насколько трудно ему сдерживать себя. Ай-я-яй. Где же твое хладнокровие, солдат? Нельзя поддаваться ненависти. Она слепит. Она заставляет делать ошибки. Ошибки грубые и фатальные большей частью. Но я не стану убивать тебя. Мне хочется подарить тебе жизнь. Пусть об этом знаю только я. Пусть я тысячу раз не прав. Пусть ты умрешь вместе с этим солнцем, небом и слугами. Но умрешь позже. Даже час жизни это все таки жизнь. Ты фантом, но ты чувствуешь боль. Ты радуешься и грустишь. Ты достоин этих минут торжества. Ты заслужил право на свою победу.
Грем сделал шаг назад. Надвинул шлем на лицо. Хищно вытащил из ножен меч и без паузы рванулся мне навстречу. Я ушел с линии атаки, одновременно потянув из-за спины катану. Ударил не сильно, стараясь не причинять смертельных ран. Медный наплеч-ник, скованный каким то подмастерьем был действительно не очень прочным и лезвие острое настолько, что им можно было разрубить в падении легкий шелковый платочек, легко рассекло его надвое.
Из пореза тонкой струйкой брызнула кровь. Похоже я перестарался. Нужно быть ос-торожнее. Вооружение легионера хорошо в сомкнутом строю фаланги, но в поединке, катана в тысячу раз опасней.
Гремлин резво отскочил, зыркнул на меня сквозь прорези шлема и что то громко гаркнув ринулся в атаку снова. Выставил перед собой большой круглый щит, надеясь сильным ударом сбить с ног. Парировать атаку оказалось нетрудно. Сделав шаг в сторону и развернувшись полукругом я обрушил катану на голову спрятанную в добрый шлем. Грем почувствовав опасность, за миг до удара успел наклониться и острая сталь лишь отсекла его ярко алый султан из крашеного конского волоса.
Грем удивленно вскрикнул и отскочил назад. Атаковать я не торопился. Ловил кра-ем глаза возбужденную толпу, осколки неба над нею. Этот мир скоро умрет и мне хотелось толику его унести с собой. В реальном мире нет такой сказочной красоты. Столь высоких гор и такой пронзительной синевы над ними. Он прост и неярок, но он был моим миром и я уже ощущал желание любить его. Пока только желание, но наверное желание любить это есть любовь. Я смогу полюбить его снова и научусь вновь наслаждаться им.
Мой противник снова атаковал. Я замешкался на миг и он почти ударил меня щитом. Опрокинувшись назад и сделав кувырок, я снова вскочил на ноги. Грем старался сократить дистанцию и я это понимал. В обнимку драться длинным мечом практически невозможно, а его короткий клинок легко разрубит меня пополам.
Грем отступил и спрятался за щит, восстанавливая дыхание. Все таки он тратил слишком много сил. Негодование отнимало у него энергию. Я решил ускорить дело. Сделав широкий шаг двинулся вперед и в полу приседе нанес горизонтальный удар под срез щита. Клинок дробно тренькнув отсек добрый кусок бронзовой полосы, пущенной по краю щита.
Вот так! Это красиво. - Мелькнула в голове шальная мысль. Грем на секунду опе-шил, но не испугался. Яростно выкрикнув ругательство он ринулся в атаку снова. Я пропустил его вперед и рубанул что есть силы сзади. Панцирь его был крепок и даже сталь моего меча не могла бы с одного удара рассечь доспехи.
Грем двинулся вперед. Он понимал, что его попытка изготовиться к бою сейчас же когда я абсолютно готов к атаке лишит его головы. Он начал изготовку к фронтальному бою только когда почувствовал, что дистанция достаточно велика. Я предугадал его дейст-вия и двинулся вперед. Поединок нужно было завершать. Публика была удовлетворена. Она ждала развязки, а я все не решался подставить себя по удар. Все таки боли я боялся больше чем самой смерти. Нужно было придумать такое, что бы Гремлин убил меня быстро и не очень болезненно.
Идеальный вариант - отсечение головы меня не устраивал. Еще не хватало, чтобы мою бедную голову таскали в чересседельнике и демонстрировали публике, как трофей.
Все таки странно и печально, что так часто Врата, связывающие Отражения Перево-площений являются не чем иным как смертью. Наверное страх перед нею и является тем испытанием, которое нужно пройти, для того, чтобы обрести себя снова в мире реальном. Хотя нет. Не страх перед смертью, а страх потерять жизнь, эту жизнь. Это особая, сверх-изощренная форма отказа от этих миров. Наверное так будет точнее всего.
Пора - Я потянул меч широким полукругом усиливая мощь удара разворотом корпу-са. Нельзя применять этот прием при атаке, когда противник стоит к тебе лицом и держит оружие на изготовку. Грем оказался сообразительным малым. За ту долю секунды когда перед его глазами мелькнула не защищенная доспехами спина, он сделал выпад и рубанул снизу вверх наискось рассекая почку, позвоночник, дельтовидную мышцу спины. Похоже, что досталось и легким - секунду спустя к горлу подкатил комок неудержимого кашля. Легкие стали заполняться кровью. - У меня не больше тридцати секунд - пронеслось где то на задворках сознания. - Десять, девять, восемь… - Я успел еще показать своему против-нику “мельницу”, очень эффектную атаку, но у меня уже не хватило сил сделать завершающий выпад и отрубить ему в назидание остатки красного султана на шлеме. Голова закружилась, перед глазами поплыли красные круги, ноги перестали вдруг держать и я упал на одно колено. - Черт! Нужно попробовать ударить хотя бы еще раз… - Но уда-рить не получилось. Все на, что меня хватило, это подняться на ноги и изготовится для удара. Я ослабел как-то сразу. Без перехода. Сознание померкло и я рухнул навзничь больно ударившись затылком о ссохшуюся в камень землю. Я еще помнил, что ветерок вдруг ожег потное лицо прохладой, - Наверное маска сорвалась с креплений - подумал я и провалился в привычно серую свинцовую, тяжелую муть, в которой тонешь словно в тря-сине и в растянутый в истошном вопле рот уже льется вязкая гадость и уже не можешь дышать и сердце бухает в последний раз и тусклая искорка сознания все слабее мечется среди багровых теней и наконец угасает совсем.
