— То есть стереотип ее прекрасных мужей?.. — уточнила Вики.
— Отнюдь. Загадку разнообразия и, если хотите, странного несовершенства юнитских женщин.
— И девушек, — ввернул Стефан.
— Нет, — сказал командир. — Их я в виду не имел…
Было очевидно, что он усиленно думал о чем-то своем. Хотя что значит: о чем-то? О Темире он думал, не о девушках же, в самом деле.
— А почему? — привязался Стефан. — Если говорить о женщинах, то с кого и начинать, как не с…
— Я не видел на Юне ни одной девушки. И девочки — тоже! — отрезал Рычин.
Пять минут были на исходе.
— Действительно?! — изумился Стефан. — И как я сразу этого не…
Мелодичный звон прервал его на полуслове — сработала система предупреждения, включавшаяся в том случае, когда к кораблю приближался кто-нибудь из юнитов. На неодушевленные предметы — летящие по ветру перекати-поле, осенние листья и частые здесь шаровые молнии — она не отзывалась. На животных, по-видимому, тоже, но пока земляне не видели на Юне ни одного зверя. Может быть, их здесь вовсе не было.
Вики включила экран внешнего обзора, и все увидели хрупкую женскую фигурку, которая, чуть прихрамывая, но все же удивительно легко скользила по тропинке, протоптанной в бурой юнитской траве.
— Ну вот, — не унимался Стефан, — через полторы минуты загадка юнитской косметики будет решена: беру я эту очаровательную ле Бом ле Блан де Лавальер поперек живота, переворачиваю вверх тормашками и окунаю в ванну… Кстати, командир, что мы скажем ей о Темире?
— Все, абсолютно все. У нас нет основания не доверять юнитам.
Вики пожала плечами.
— Я войду? — послышался из динамика шелестящий голосок.
— Да, да, прошу вас!
Тоненько взвыл мотор подъемника. Вики как-то механически пригладила волосы и затем с сомнением оглядела свои далеко не аристократические руки с обломанными ногтями.
Двери лифта раздвинулись, и мужчины разом вскочили — несколько более резво, чем того требовали элементарные правила вежливости. У них это получалось само собой каждый раз, когда их переводчица входила в комнату, как они признались друг другу, у них синхронно возникало естественное желание подхватить ее на руки.
— Добрый день, гости! — старательно выговаривая слова, произнесла она.
Каждое утро она приходила к ним, и, пока Темир Кузюмов на практике осваивал все чудеса юнитской цивилизации, она проводила с оставшимся на корабле экипажем своеобразные телеэкскурсии, по просьбе землян выбирая то один, то другой уголок громадного полупустого города, двухсоткилометровым кольцом охватывавшего заросшую лужайку космодрома.
— Добрый день, Леа! — хором отозвались земляне, не перестававшие удивляться той легкости, с которой эта молодая женщина всего в несколько дней овладела их языком, в то время как они сами и поздороваться-то толком по-юнитски не научились. Это, правда, было не так просто, как могло показаться на первый взгляд, — сутки юнитов делились на тридцать шесть часов, и для каждого часа приветствие должно было звучать по-иному.
— Гости тревожны и беспокойны? — скорее даже не спросила, а констатировала Леа.
— М-м-м… собственно говоря… — протянул Рычин.
Стефан и Вики остолбенело воззрились на него: командир мямлил, как проштрафившийся салажонок. Командир заикался.
Да что же творилось с командиром?!
А командир сам не знал, как определить и тем более объяснить свое состояние. Едва только маленькая юнитская переводчица появилась в рубке, как у него пропали все опасения и тревоги. Ну не могло ничего случиться с Темиром, просто органически не могло. Забарахлил фон, помехи там непредвиденные атмосферные. Но несчастья нет. В мире, где могут существовать такие вот женщины, ничего случиться с человеком просто не могло.
Вот и тянул командир, с тоской и последней надеждой косясь на молчащий транслятор, — может, еще отзовется Темир и не придется беспокоить это бесконечно хрупкое существо, рассказывать которому о своих опасениях просто нелепо.
Но транслятор, чуть потрескивая, не отзывался.
— Так что же?.. — повторила Леа.
— Темир пропал, вот что, — проговорила с вызовом Вики. — Он и вчера уже что-то подозревал…
Глаза у Леа раскрылись так широко, что верхние ресницы, казалось, вскинулись выше бровей.
— Почему же вы не связались со мной еще вчера? — прошептала она так тихо и укоризненно, словно ее саму в чем-то глубоко обидели.
Рычина от этого голоса прошиб холодный пот. Если бы не Ана Элизастеги, смуглая неистовая Ана, оставшаяся на Земле, он давно сказал бы себе, что безнадежно влюбился в эту крошечную пепельно-призрачную юнитку. Но любовь исключалась, и поэтому единственным разумным объяснением необычного состояния командира было извечное и естественное благоговение человека перед истинно, прекрасным.
— Простите, — сказал Рычин, изо всех сил стараясь понизить сколько возможно раскаты своего цыганского баритона, — но наш второй пилот, находящийся в городе, действительно не вышел на связь в назначенное время.
— Если б только это! — Вики вызывающе вскинула острый подбородок. Вчера он успел передать… Стеф, вруби!
Стефан пожал плечами — может, и не стоит? — и включил где-то с середины запись вчерашнего диалога Кузюмова с командиром.
"…сморозил какую-то глупость, что ли. Показали мне мужскую школу, я говорю: а в женской в принципе все то же? Я чего-то недопонял, но выходит нет у них женских школ. Вообще. Может, их в каких-нибудь монастырях обучают? Только по нашей Лавальер этого не скажешь. (Рычин смущено хмыкнул.) Тогда я попросил их главного… Минуточку, друзья…"
Минуточка растянулась на двенадцать с половиной часов — Кузюмов связи так и не возобновил. И потом — только сейчас Вики со Стефаном, поняли, что было самым необычным в этой вечерней беседе: уже вчера всегда оживленный, темпераментный Темир мямлил и заикался точно так же, как Рычин сегодня.
— Действительно, — сказал Стефан, — а какой грех в том, что Тёмка попросился в женскую школу? Ну не принято, так объяснили бы, чтоб вел себя поприличнее. А тут нате вам: пропал!
Взоры присутствующих невольно обратились к переводчице, словно она была непосредственной виновницей исчезновения Кузюмова.
С переводчицей тоже что-то стряслось: вроде бы никто ничего крамольного не произнес, но она была в настоящем смятении. Лицо ее, слишком нежное и хрупкое для того, чтобы покраснеть, казалось, оттенялось изнутри всеми возможными бликами перламутра, словно на него падал отсвет огромной раковины. Ресницы трепетали, но не так, как у земных женщин, все разом, а каждая по отдельности; пепельные волосы тихонечко, как трава под ветром, колыхались.
— Сейчас… — лепетала она, — сейчас-сейчас… Она торопливо рылась в своей серебряной сумочке, от непонятного смущения не находя какой-то нужной вещицы, и из-под ее пальцев время от времени выпархивали небольшие радужные пузыри наподобие мыльных, которые взмывали к потолку рубки и, не достигнув его, таяли, оставляя в воздухе аромат юнитских подснежников. Наконец она нашла свой микропередатчик, напоминающий маленького морского ежа, и торопливо заговорила на своем удивительно певучем языке, в котором утроенные и учетверенные гласные, да еще и в различной тональности, давались пока одному Темиру. Настоящее имя их переводчицы звучало как целая музыкальная фраза, так что Рычин с первых же минут контакта взмолился и оговорил всем право обращаться к юнитам только в рамках доступных сокращений. Таким образом их переводчица и приобрела земное имя Леа.
