Несмотря на то, что Дэйв сказал насчет их склонности спать, Лолли застонала и выскользнула из-под руки Луиса. Глаза у нее были почти закрыты, а поверх вчерашней одежды она набросила грязный халат, скроенный как кимоно. Она была красивая – такая, какой Вэл не сможет стать никогда: пышная и крепкая одновременно.
Лолли толкнула Луиса. Он заворчал и перевернулся, приподнявшись на локтях. У стены что-то зашевелилось, и котенок подошел к ним и уткнулся головой в руку Луиса.
– Кстати, это кошка. Ты ей нравишься, видишь? – сказала Лолли.
– А ты не боишься, что ее сожрут крысы? – спросила Вэл. – Она вроде еще маленькая.
– Не слишком, – мрачно отозвался Луис.
– Перестань, ты же только вчера дал ей имя.
Лолли подняла котенка и посадила его к себе на колени.
– Ага, – сказал Дэйв. – Полли и Лолли.
– Полигимния, – уточнил Луис.
Вэл подалась вперед:
– А кто такая эта Полигимния?
Дэйв налил еще одну кружку кофе – для Луиса.
– Полигимния – это какая-то греческая муза. Не знаю, кто точно. Спроси у него.
– Не имеет значения, – сказал Луис, поджигая сигаретный окурок.
Дэйв пожал плечами, словно извиняясь за то, что столько знает:
– Наша мама была библиотекарем.
Вэл толком не знала персонажей греческой мифологии: она только смутно помнила, что в девятом классе слышала что-то про «Одиссею».
– А кто теперь ваша мама?
– Никто. Она умерла, – ответил Луис. – Наш папа ее застрелил.
Вэл судорожно сглотнула и хотела пролепетать какие-то извинения, но Хилятик Дэйв заговорил первым.
– Я думал, что тоже стану библиотекарем. – Дэйв посмотрел на Луиса и продолжил: – В библиотеке хорошо думать. Так, как здесь. – Он снова повернулся к Вэл. – А ты знала, что я первым нашел это место?
Вэл покачала головой.
– Отрыл его. Я – властитель отбросов, повелитель помоек.
Лолли рассмеялась, и улыбка Дэйва стала шире. Казалось, собственная шутка стала нравиться ему больше, после того как Лолли оценила ее.
– Не хотел ты быть библиотекарем, – сказал Луис, качая головой.
– Луис всю мифологию знает. Например, Гермеса. Расскажи ей про Гермеса.
Лолли сделала глоток кофе.
– Он психопомп, – сказал Луис и бросил на Вэл мрачный взгляд, словно угрожая ей, если она вздумает спросить, что это значит. – Он путешествует между миром живых и мертвых. Типа курьера. Вот что Лолли хотела, чтобы я сказал. Но давай на минуту об этом забудем. Ты спросила насчет крыс, которые могут сожрать Полли. Что ты знаешь о крысах?
Вэл покачала головой.
– Ничего особенного. Кажется, одна перебежала через мою ногу по дороге сюда.
Лолли фыркнула, и даже Дэйв улыбнулся, но лицо Луиса оставалось напряженно-серьезным. Его голос зазвучал как заклинание, словно он повторял это раньше уже много раз.
– Крыс травят, отстреливают, ловят в капканы, избивают – точно так же, как бездомных людей, как нас. Крыс все ненавидят. Людям противно, как они двигаются, как скачут и постукивают лапками о пол. Крысы всегда отвратительны.
Вэл отвернулась и смотрела в темноту. Казалось, Луис ждет ее реакции, но она не знала, как правильно откликнуться. Она даже не была уверена, что понимает, о чем он на самом деле говорит.
Он продолжил:
– Но они сильные. Их зубы прочнее железа. Они могут прогрызть что угодно: деревянные балки, оштукатуренные стены, медные трубы. Все, кроме стали.
– Или алмаза, – сказала Лолли с ухмылкой.
Похоже, ее эта речь нисколько не смутила.
Луис почти не подал вида, что слышал слова Лолли. Его взгляд по-прежнему был устремлен на Вэл.
– Раньше здесь, в городе, люди устраивали их бои в специальных ямах. Крыс заставляли драться с хорьками, с собаками, с людьми. Вот какие они сильные.
Дэйв улыбнулся, словно эти слова имели тайное значение для него.
– И при этом они сообразительные. Ты когда-нибудь видела крысу в метро? Иногда они входят в вагон на одной остановке и высаживаются на следующей. Они совершают поездку.
– Я такого никогда не видела! – фыркнула Лолли.
– А меня не интересует, что ты когда-то видела или не видела. – Луис посмотрел на Дэйва, который перестал кивать, а потом повернулся к Вэл: – Я могу петь хвалы крысам все утро, день и ночь, но это не изменит твоего отношения к ним, так ведь? Но что, если я сказал бы, что в мире есть такое, что относится к тебе так же, как ты – к крысам?
– А что это такое? – спросила Вэл, вспоминая, о чем говорила ей Лолли накануне вечером. – Ты имеешь в виду фе…
Она замолчала, потому что ногти Лолли впились ей в руку.
Луис долго смотрел на нее.
– И еще одно про крыс. Они неофобы. Понимаешь, что это значит?
Вэл покачала головой.
– Они не доверяют незнакомцам, – пояснил Луис без улыбки. – И мы тоже.
Тут он встал, выбросил докуренную сигарету на рельсы и поднялся по ступенькам, уводившим со станции.
«Какая задница!» Вэл дергала выбившуюся из брюк нитку, распуская ткань. «Мне надо возвращаться домой», – подумала она.
Но никуда не пошла.
– Не обращай на него внимания, – сказала Лолли. – Из-за того, что он может видеть вещи, которых нам не видно, он считает себя лучше нас.
Она подождала, чтобы Луис скрылся из вида, а потом взяла коробочку для ленча с изображением розовой кошки на крышке. Открыв защелку, она вынула оттуда свернутую футболку и, раскатав ее, разложила содержимое: шприц, старинную посеребренную ложку со стершимся кое-где покрытием, пару колготок телесного цвета, несколько запечатывающихся пластиковых пакетиков с янтарного цвета порошком, отливавшим в тусклом свете бледной голубизной. Лолли спустила рукав своего халата, и Вэл увидела на сгибе ее локтя черные отметины, словно кожа в этих местах обуглилась.
– Остынь, Лолли, – сказал Хилятик Дэйв. – Не при ней. Не это.
Лолли откинулась на гору подушек и сумок и посмотрела на Вэл.
– Мне нравятся иглы. Мне нравится ощущать сталь под кожей. Можно словить легкий кайф, вкалывая воду. Можно вкалывать даже водку. Идет прямо в кровь. Можно здорово напиться и дешевле будет.
Вэл потерла руку.
– Это не намного больнее того, как ты меня оцарапала.
Ей следовало бы ужаснуться, но весь ритуал заворожил ее. Это что-то напомнило, только Вэл не понимала, что именно.
