– Вот и вы! – сказал Хилятик Дэйв. Голос Дэйва звучал невнятно, а когда свет от свечи упал на его лицо, Вэл увидела, что губы у него отвисли, как у совершенно пьяного.
– Иди посиди со мной, Лолли, – позвал он. – Иди, садись сюда.
– Нет, – отозвалась она, пробираясь к Луису. – Ты не можешь мне приказывать.
– Ничего я не пытаюсь тебе приказывать, – произнес он, и теперь голос у него стал заискивающим. – Неужели ты не знаешь, что я тебя люблю, бэби? Я на все для тебя готов. Смотри. Смотри, что я сделал.
Он поднял руку. Имя Лолли было написано у него на руке кровоточащими буквами.
Вэл содрогнулась. Лолли только засмеялась.
Луис зажег сигарету, и горящая спичка осветила его сердитое, хмурое лицо.
– Почему ты мне не веришь? – спросил Дэйв.
– А я верю, – ответила Лолли пронзительным голосом. – Мне просто наплевать. Ты скучный. Может, я и любила бы тебя, не будь ты таким занудой!
Луис вскочил на ноги и указал сигаретой сначала на Лолли, а потом на Дэйва.
– Просто заткнитесь на фиг!
Вы оба. Он повернулся и яростно взглянул на Вэл, словно во всем была ее вина.
– Кто они? – спросила Вэл, махнув рукой в сторону пары, закутанной в одеяло. – Мне казалось, что здесь никому не положено бывать.
– Никому и не положено здесь бывать, – ответил Луис, усаживаясь рядом с братом. – Ни тебе, ни мне, ни им.
Вэл закатила глаза, но, как ей показалось, в полутьме он этого не заметил. Придвинувшись к Лолли, она прошептала:
– А когда меня нет, он такой же идиот?
– Все не так просто, – прошептала в ответ Лолли. – Они раньше здесь жили, но Дирка выставили отсюда, а Таня перебралась в какое-то заброшенное здание в Куинсе.
Луис сел ближе к брату и что-то негромко ему сказал. Дэйв вскочил, сжимая кулаки.
– Тебе всегда все достается! – закричал он Луису.
По щекам у него струились слезы, из носа текло.
– Чего ты от меня хочешь? – спросил Луис. – Я эту девицу не трогал! Я не виноват, что тебя высекли.
– Я вам не вещь! – заорала Лолли со страшным выражением лица. – Не смейте говорить обо мне, будто я вещь!
– А пошла ты! – крикнул Дэйв. – Я же скучный. Я трус. Наступит день, когда ты пожалеешь, что так говорила.
Девушка в одеялах села, быстро моргая:
– Чего?
– Идем, – сказал Луис, беря Дэйва за локоть. – Пойдем отсюда, Дэйв. Ты просто напился. Тебе нужно проветриться.
Дэйв стряхнул руку брата:
– Пошел ты!
Вэл встала. Темнота туннелей расплывалась перед ее глазами под действием последних капель наркотика. Ноги двигались словно резиновые, а подошвы горели. Но она не хотела участвовать в этих отвратительных скандалах.
– Не трудитесь. Мы отсюда уходим.
Лолли поднялась за ней по лестнице.
– Почему он тебе так нравится? – спросила Вэл.
– Нисколько он мне не нравится. – Лолли даже не пыталась спрашивать, кого Вэл имеет в виду. – У него глаз испорчен. Он слишком худой и ведет себя как старик.
Вэл пожала плечами и засунула большой палец в петлю на поясе своих новых брюк.
Она замолчала и смотрела, как ее сапоги наступают на трещины в тротуаре. Лолли вздохнула.
– Он должен был меня умолять.
– Должен был, – согласилась Вэл.
Они прошли по Байард-стрит, мимо бакалейных лавочек, где продавались пакеты с рисом, бледно-золотистые яблоки, бамбуковые ростки в банках с водой и огромные колючие плоды, подвешенные к потолку и окруженные жужжащим роем черных мушек. Затем начались магазинчики, где предлагали темные очки, бумажные фонарики, связки бамбуковых стеблей, перевитые золотыми лентами, и ярко-зеленых пластмассовых драконов – подделок под резной нефрит.
– Давай остановимся, – предложила Лолли. – Я голодная.
От одного упоминания о еде у Вэл в животе забурчало. Страх скрутил ей желудок, и она поняла, что ничего не ела с прошлого вечера.
– Давай.
– Я покажу тебе, как добыть еду.
Лолли выбрала ресторанчик, где висело несколько уток с загнутыми вокруг проволоки шеями. Красная глазурь сочилась из их пустых глазниц. Внутри люди стояли в очереди, чтобы выбрать еду из кастрюль, над которыми поднимался пар. Лолли заказала горячий чай и яичные рулеты. Продавец за прилавком не говорил по-английски, но бросил им на поднос нужную еду, прибавив к ней почти дюжину пакетиков с соусом.
Они сели за столик. Лолли осмотрелась, надорвала пакетик с соусом для утки и вылила его на свой рулет, а потом сверху добавила горчицу. Она едва заметно кивнула в сторону соседнего столика, где стояло несколько тарелок.
– Видишь, там оставили еду?
– Угу.
Вэл впилась зубами в рулет. По губам у нее размазался жир. Вкусно было невероятно.
– Погоди. – Лолли встала, подошла к тарелке с недоеденной свининой под кисло-сладким соусом, взяла ее и вернулась к их столику. – Обход столиков. Поняла?
Вэл фыркнула, немного смутившись.
– Не могу поверить, что ты такое сделала!
Лолли улыбнулась, но улыбка быстро погасла, сменившись серьезным выражением.
– Иногда получается, что делаешь много странных вещей, и даже самой не верится.
– Наверное, – медленно проговорила Вэл.
В конце концов, ей тоже не верилось, что она провела ночь на заброшенной станции метро с компанией бездомных ребят. Ей не верилось, что, вместо того чтобы орать и рыдать, узнав про мать и Тома, она обрила голову и пошла на хоккейный матч. Ей не верилось, что она сидит здесь и хладнокровно доедает чужой обед, хотя совсем недавно видела чудовище.
– Я переехала жить к своему парню, когда мне было тринадцать, – сказала Лолли.
– Правда? – откликнулась Вэл.
Еда успокаивала ее, помогала поверить, что жизнь продолжается, несмотря на существование фейри. По-прежнему работали китайские ресторанчики, и пищу в них готовили по-прежнему острую, жирную и вкусную.
Лолли поморщилась.
– Моего парня звали Алекс. Ему было двадцать два. Мать решила, что он извращенец, и запретила мне с ним встречаться. В конце концов мне надоело прятаться, и я просто ушла.
– Дерьмо! – сказала Вэл, не зная, что еще можно ответить. Когда ей было тринадцать, мальчишки казались такими же таинственными и недостижимыми, как звезды на небе. – И что дальше?
Лолли проглотила два кусочка свинины и запила их чаем.
