Он резко отстранился и повернул голову, чтобы не смотреть на нее.
– Действенно, – проговорил тролль.
– Я подумала, что ты хотел, чтобы я тебя поцеловала. Иногда мне казалось, что я могу это видеть.
Сердце стучало у Вэл в груди, щеки жег румянец, но она с радостью услышала, что голос ее звучит спокойно.
– Я не хотел, чтобы ты… – медленно произнес Равус. – Я не хотел, чтобы ты это видела.
Она чуть не рассмеялась.
– Ты кажешься таким изумленным. Неужели тебя никогда раньше никто не целовал?
Вэл хотелось повторить поцелуй, но она не решалась.
Его ответ был холодным:
– В редких случаях.
– Тебе это нравилось?
– Тогда или сейчас?
Вэл набрала воздуха и протяжно выдохнула.
– Оба раза. И то, и другое.
– Мне это понравилось, – мягко сказал он.
В этот момент Вэл вспомнила, что он не способен лгать. Она провела рукой по его щеке.
– Поцелуй меня в ответ.
Равус поймал ее руку и до боли сильно стиснул пальцы.
– Довольно, – зарычал он. – Какую бы игру ты ни вела, прекращай ее немедленно.
Вэл вырвала руку, мгновенно опомнившись, и отступила на несколько шагов назад.
– Извини. Я думала…
По правде говоря, она уже не помнила, что именно думала и почему эта мысль показалась ей такой удачной.
– Пошли, – сказал он, не глядя на нее. – Я отведу тебя обратно в туннели.
– Нет! – заявила Вэл. Он остановился.
– Было бы неразумно оставаться здесь, что бы ты ни…
Вэл покачала головой.
– Я не про это. Кто-то нашел наше место. Мне некуда возвращаться.
Ее голос звучал устало, и даже она сама это услышала. Ей уже так давно было совершенно ни к чему и незачем возвращаться.
– Мы оба знаем, что я чудовище.
– Неправда…
– Тебе не к лицу прикрывать гнилое мясо медом. Я знаю, что я такое. Чего ты хочешь от чудовища?
– Все, – серьезно ответила Вэл. – Мне очень жаль, что я тебя поцеловала: это было эгоистично и расстроило тебя, но не требуй, чтобы я притворилась, будто мне этого не хотелось.
Тролль растерянно смотрел, как девушка делает шаг к нему.
– Я не очень-то умею объяснять, – сказала она. – Но я считаю, что у тебя красивые глаза. Мне нравится, что в них золото. Мне нравится, что они не похожи на мои. Свои я вижу все время, и они мне надоели.
Он коротко хохотнул, но не сдвинулся с места.
Вэл подняла руку и дотронулась до его бледно-зеленой щеки.
– Мне нравится все, что делает тебя чудовищем.
Его длинные пальцы погрузились в розовато-оранжевую щетину ее волос, когтистые ногти осторожно легли ей на кожу.
– Я боюсь, что все, к чему я прикасаюсь, портится.
– Я не боюсь испортиться, – заявила Вэл. Уголок рта Равуса чуть приподнялся. Женский голос, резкий, словно удар колокола, разорвал воздух.
– Ты все-таки за ней послал!
Вэл стремительно обернулась. Мабри стояла во дворике, и пряди ее волос развевались на ветру. Взгляды всех фейри устремились к Равусу в предвкушении новых сплетен.
Рука Равуса опустилась Вэл на поясницу. Она едва ощущала у себя на позвоночнике загнутые концы его ногтей. Ровным голосом он ответил Мабри:
– Пусть милосердие леди Силариаль и ужасает, но у меня нет иного выхода, кроме как воззвать к нему. Я знаю, что она явилась говорить с тобой. Возможно, когда королева увидит, как ты несчастна и как много от тебя пользы, она возьмет тебя обратно ко Двору.
Губы Мабри изогнулись в горькой улыбке.
– Мы все должны уповать на ее милосердие. Но сейчас я хочу оказать тебе добрую услугу за то, что ты для меня сделал.
Вэл сунула руку в задний карман, чтобы вернуть Мабри ее гребень. Пока она его вытаскивала, зубцы оцарапали ей руку. Обернутые водорослями жемчужины и крошечные крылышки из панцирей морских ежей украшали верхнюю часть гребня. Глядя на него, Вэл вдруг вспомнила русалку: ожерелье из нитей жемчуга и морских птичек, мертвые глаза, глядящие на Вэл, и волосы, плавающие по поверхности воды, лишенные гребня под пару ожерелью.
Держа гребень в онемевших пальцах, Вэл поняла, что он был снят с трупа.
– Мабри дала мне это, – сказала Вэл. Равус равнодушно взглянул на гребень, явно не придавая ему никакого значения.
– Он с русалки, – сказала Вэл. – Она взяла это с русалки.
Мабри фыркнула:
– Тогда как он оказался у тебя в руке?
– Я же сказала, – повторила Вэл. – Она дала его…
Мабри повернулась к Равусу, ловко прерывая Вэл:
– Ты знал, что она у тебя ворует? Снимает вершки с твоих снадобий, как домовой, который отпивает сливки из бутылки молока? – Мабри схватила Вэл за руку и подняла вверх рукав, чтобы Равус мог увидеть черные отметины на сгибе локтя, словно кто-то тушил о ее руку сигарету. – И посмотри, что она делала: заталкивала себе в вены наш бальзам. А теперь, Равус, скажи мне, кто отравитель. Ты готов страдать за ее ошибки?
Вэл протянула руку к Равусу. Он отстранился.
– Что ты сделала? – спросил он и плотно сжал губы.
– Да, я колола себе снадобья, – призналась Вэл.
Отрицать это сейчас было бессмысленно.
– Зачем тебе это понадобилось? – спросил он. – Я считал, что они безвредные, просто снимают у волшебного народа боль.
– Это вещество… оно дает тебе… оно делает людей… такими, как фейри.
Вэл прочитала ответ на его лице: «Тебя не пугало, что я чудовище, потому что ты сама чудовище».
– Я был о тебе лучшего мнения, – проговорил Равус. – Я был о тебе самого высокого мнения.
– Мне очень жаль, – откликнулась Вэл. – Пожалуйста, позволь мне объяснить.
– Люди, – бросил он с отвращением. – Лжецы, все вы. Теперь я понимаю ненависть матери.
– Может, я и лгала про это, но я не лгу про гребень. Я не лгу!
Тролль схватил Вэл за плечо. Его пальцы были такими тяжелыми, что ей показалось, будто ее стиснули камни.
– Теперь я понимаю, что ты во мне полюбила. Снадобья.
– Нет! – возразила Вэл.
Когда Вэл посмотрела Равусу в лицо, то увидела свирепого незнакомца. Его когтистый большой палец надавил на пульсирующую у нее на шее жилку.
– Думаю, тебе пора уйти.
