Между тем, Найл почувствовал, как внезапно затрепетала нить, стискивающая его запястье и уходящая в глубину дворца через узкое каменное кольцо в стене. Вибрация оказалась настолько ощутимой, что он даже с удивлением заметил дрожание собственной руки.
Поскольку посредством этого прочного жгута его подсоединили к всеобщей сети, к тенетам, опутывавшим все стены и потолки Дворца изнутри, то сейчас, похоже, до него доносились какие-то особые сигналы.
Гигантская паутина настолько ощутимо дрожала, что у Найла возникло уверенное ощущение, что во Дворце начался какой-то переполох.
Ему казалось, что он видит, как десятки огромных пауков возбужденно носятся по просторным коридорам, как они беспорядочно карабкаются вверх и вниз по пыльным сетям, не находя себе места и не в силах восстановить прежний порядок.
В камере по-прежнему стояла мертвая тишина, но внутренним слухом Найл ощущал невероятный шум, поднятый вокруг.
Обыкновенный человек не уловил бы ничего, но он, со своим невероятным даром телепатии, слышал чудовищную ментальную какофонию, наполнявшую все помещения Дворца.
Со всех сторон раздавался такой яростный вой и скрежет, такое гневное шипение, что на несколько мгновений ему даже показалось, что уши закладывает от шума.
Он чувствовал, что все эти проявления злобы и ненависти направлены именно на него, на сидящего в каменном мешке человека, и все эти яростные импульсы объединяют в порыве бешенства всех пауков Дворца, заставляя их шипеть и носиться по сетям единой паутины, как безумных.
Угрожающе загремел в очередной раз засов металлической двери, и в темнице снова в окружении двух «бойцов» появился Рессо, источающий вокруг себя невероятную, лютую злобу.
Черная, иссеченная глубокими морщинами голова смертоносца пружинисто покачивалась, мощные лапы тревожно подрагивали, и по его внешнему виду было понятно, что в любое мгновение огромный паук может ринуться на пленника.
Рессо не сводил тяжелого взгляда с человека и все восемь паучьих глаз, казалось, ненавидящими взорами пронзали его, как ядовитые шипы.
Через мгновения получила свою разгадку и тайна невероятного переполоха, поднявшегося во Дворце не так давно.
«Сегодня утром двуногие убили еще одну паучиху! — свирепо выплюнул смертоносец. — Самка по имени Геррфа тоже ждала потомство, как и Рессотта! Ее замучили, вырвали глаза и похитили все яйца!"
Оставаясь внешне невозмутимым, Найл возразил:
«Глава Совета Свободных не мог сделать это. Глава Совета Свободных находился в это время в подвале!"
«Смертоносец-Повелитель знает, что это сделал не Предводитель. Но Смертоносец-Повелитель объявил сегодня всем двуногим Города: если погибнет еще хотя бы один паук, если пострадает еще хотя бы одно яйцо, Предводитель двуногих умрет! Смерть его будет длительной и тяжелой!"
Из узника Найл в одно мгновение превратился в заложника…
Сердце его наполнилось ледяной дрожью, хотя ни один мускул его лица не дрогнул. Слишком хорошо он с детства знал, что могло таиться за этими свирепыми угрозами.
Еще во время жизни в Хайбаде его любимый дед, Джомар Сильный, прозябавший когда-то давным-давно, в паучьем рабстве, рассказывал, какой лютой каре смертоносцы подвергли небольшое поселение людей, убивших несколько пауков. Несчастных парализовали ядом и долгое время жестоко пытали их, ни в коем случае не давая беднягам умереть раньше времени.
«Передай Повелителю, что он нарушает Договор! — с достоинством ответил Найл. — Если меня казнят, то в Городе немедленно начнется война!"
«Смертоносец-Повелитель не боится ничего! Смертоносец-Повелитель готов к войне! — быстро метнул свой импульс Рессо. — Мы все готовы к сражениям и будем драться! Но сначала ты умрешь!"
От бессильной ярости Найл готов был грызть зубами путы, безжалостно стягивающие руки и ноги.
Мышцы его вздувались буграми, когда он пытался поднести стиснутые запястья ко рту, но даже этого, к вящему удовольствию Рессо, сделать ему никак не удавалось.
В течении всей этой беседы Найл пытался связаться с сознанием Смертоносца-Повелителя, но тщетно, — верховный разум был словно наглухо закрыт для него, Владыка напрочь отказывался вступать с ним в ментальный контакт.
«Готовься к смерти, Предводитель двуногих! — свирепо предупредил Рессо. — Я сам буду казнить тебя, и смерть нелегко достанется тебе. Сначала ты сполна ответишь за все мучения моей самки и за гибель моих детенышей!"
Металлическая дверь с гулким скрипом отворилась, и пауки направились к выходу, складывая гигантские ворсистые лапы для того, чтобы протиснуться в проем.
«Ты должен передать Повелителю, что я хочу встретиться с ним! — отчаянно послал Найл сигнал вслед уходящему смертоносцу. — Если я буду на свободе, я смогу разыскать убийц!"
«Больше ты не увидишь свободы, если погибнет хотя бы одно яйцо! — не оборачиваясь, бросил Рессо. — Смертоносец-Повелитель не желает тебя видеть. Смертоносец-Повелитель не может даже думать о тебе!"
Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась и Найл снова остался один. «Что-то случилось… — размышлял он. Произошло нечто неординарное… Кто же мог снова убить самку? Кто мог похитить ее яйца?"
Мысль его беспокойно искала ответа. Он не испытывал страха, но всей душой надеялся, что его друзья и подданные все-таки настолько благоразумны, что не станут ради освобождения своего правителя сразу штурмовать паучье логово.
Найл отгонял от себя мысли о возможной атаке и рассчитывал прежде всего на благоразумие Симеона, — хотя врач и не занимал официального поста, все в Совете Свободных знали, как Глава ценит его сдержанность и рассудительность.
Кроме того, никто не осмелился бы идти на штурм только с холодным оружием. Выступать против пауков-смертоносцев с острыми клинками было бы обыкновенным безумством, с таким же успехом можно было выходить охотиться на хищных зверей с детскими рогатками в руках.
В таких ситуациях помочь могли бы только лазерные разрядники.
А «жнецы»… «жнецы», согласно давнему Договору, находились под замком, и никто из людей без особого разрешения не смог бы получить к ним доступа.
Несомненно, что именно сейчас, как никогда, горожане нуждались в вожде. Им был необходим руководитель, способный здраво размышлять и направлять события в нужное русло.
Но что Найл мог сделать теперь, обвиненный в тяжких злодеяниях, которых он не совершал, и опутанный липкими нитями паутины, не уступающими по прочности корабельным тросам? Кто мог прийти ему на помощь в этой тесной камере и выручить из беды?
Неожиданно он почувствовал сильный ментальный импульс.
Совершенно очевидно, что кто-то в этот момент вызывал его, находясь на очень близком расстоянии. Когда Найл открыл глаза и бросил взгляд вокруг, то, конечно, ничего не обнаружил.
Но в тот момент, когда он повернул голову и глаза поднялись к потолку, — к темному отверстию эксплуатационной шахты, он подумал, что его посетила болезненная галлюцинация…
