Добровольцам помогал и Хуссу. Пустынник был глух от природы, как и все пауки, поэтому не мог слышать криков раненых. Но он бесшумно носился во мраке змеившегося разлома и старался улавливать телепатические сигналы, излучавшиеся несчастными, зажатыми в ловушки.
Таким образом паук помог отыскать не менее десятка человек, сразу попавших в руки Симеона и испробовавших на своей шкуре чудодейственные возможности дельтийского шувида.
Единого центра спасательных работ не сложилось.
Все, кто мог, в силу своих способностей спускались с полыхающими факелами вниз и пытались помочь пострадавшим. Найл старался опекать детей, собирая их в небольшие команды у костров и по возможности приободряя. Хотя на душе у него было нелегко, он боялся даже представить себе, сколько из этих ребят остались сиротами и сколько из них так никогда и не увидят своих родных.
Внезапно его внутренний слух зафиксировал дребезжащий, взволнованный телепатический голос Хуссу.
«Дружище! Я обнаружил нечто, — сообщил ему паук, находящийся где-то во мраке каньона. Ты не хотел бы посмотреть?"
Подключаясь на расстоянии к сознанию Хуссу, Найл мог взглянуть на окружающий мир так, как он виделся пустыннику. Но для этого он должен был сконцентрировать свои силы, чтобы сопрячь свое сознание с паучьим панорамным зрением, устроенным совершенно иначе, чем у людей.
Зрительная телепатическая информация от Хуссу поступала к нему в виде невероятно четких многомерных образов и всегда нужно было некоторое время, чтобы мозг мог осмыслить увиденное.
Сознание Найла всегда словно немного запаздывало, обрабатывая пульсирующие сигналы.
Взгляд его, вслед за зрачками всех восьми глаз пустынника, скользнул по самому краю разлома и выхватил развалины убогой хибарки, чудом остановившиеся на самом краю трещины. Одну из стен точно смыло во время землетрясения, а остальные продолжали торчать, выставляя наружу, как потроха внутреннее убранство домишки.
Центральные глаза Хуссу вперились с внутренней стороны в стены лачуги, и Найл, находившийся на другом краю огромной трещины, при колышущемся свете факелов увидел темные капли, веером разошедшиеся на белой краске.
В этот же момент холодок пробежал у него по коже. Хуссу находился рядом с домом Флода, того самого горожанина, который лютой зимой одним из первых пропал вместе со всей своей семьей и детишками хромоногого Имро Сапожника.
«Что ты нашел здесь?» — послал он тревожный сигнал по телепатической пуповине, связывающей его с пауком.
Найл совершенно точно помнил, что зимой Хуссу не ездил вместе со всеми в дом Флода. Почему же это страшное место внезапно привлекло его внимание?
«Здесь подземный ход. Доски разбросало и видно, что под полом прорыт потайной колодец. Оттуда идет злая волна!» — сообщил паук.
Внимание Найла удвоилось. Если уж пустынник считал нужным доложить об этом, дело грозило принять серьезный оборот.
«Можешь заглянуть внутрь, дружище? Куда это приведет?"
«Дырка плохая… — скрипуче признался Хуссу. — Мне не нравится. Но… Я попробую…"
Осторожно передвигаясь по вздыбленному полу разрушенного дома, стоявшего на самом краю обрыва, Хуссу продвинулся немного вглубь и не очень то охотно просунул бурую голову в отверстие.
Потайной ход нельзя было бы назвать маленьким, — по размерам он ничуть не уступал эксплуатационным шахтам Дворца, так что паук продвигался хотя и опасливо, но без особых неудобств.
Неожиданно узкий колодец, отвесно уходивший вниз, через несколько метров влился в какую-то широкую горизонтальную шахту, устремлявшуюся в мрачную бесконечность. Хуссу мог видеть даже в полной темноте, но по-особому, он словно прощупывал мрак телепатическим пульсирующим сигналом, и окружающее пространство представало в его сознании особой схемой, выстроенной из ответных, отраженный как рикошет импульсов.
Из глубины этой черной бездны перед Найлом сначала стали проступать изумрудные фосфоресцирующие линии.
Их расплывчатые сочленения постепенно стали образовывать силуэты стен, проходов и колонн, отделанных каким-то гладким материалом вроде облицовочной плитки, на фоне которой отчетливо выделялись ступени и створки дверей. От изумления Найл чуть не задохнулся!
Получалось, что под землей расположены какие-то просторные, обустроенные помещения!
Десять лет возглавляя Совет Свободных, он даже не подозревал об их существовании…
«Двигай вперед, старина! — нетерпеливо подстегнул он Хуссу. — Сейчас я немного освобожусь и подоспею к тебе!"
Сразу все бросить он не мог, находясь в гуще событий и отдавая многочисленные распоряжения. Все, на что он был способен в этот момент, так это руководить спасательными работами и параллельно существовать в зрительном пространстве Хуссу, краем сознания отслеживая все происходящее с ним.
Паук в полной темноте миновал длинный очень широкий коридор, по размерам не уступающий иной площади и оказался перед лестницей, ведущей вниз. Щетинистые лапы осторожно спустились по ступеням, покрытым толстым слоем какой-то слизи, и пустынник попал на другую платформу, напоминающую верхнюю.
Внезапно его взгляд уперся в какую-то кучу, белеющую в темноте. Несколько мгновений Найл, получая ментальный сигнал, изучал беспорядочное переплетение каких-то прямых и изогнутых линий, пытаясь понять их происхождение.
«Не понимаю… что это такое? Неужели какие-то корни?» — уточнил он.
Мгновенно пришедший ответ заставил его ощутимо вздрогнуть.
Паук приблизился еще немного и сурово отозвался:
«Кости! Человеческие ребра и позвонки!.. Они обглоданы, и почти на всех следы зубов!"
Вокруг мелькали огни, со всех сторон раздавались крики и лихорадочно кипели работы по спасению пострадавших. Сновали в разные стороны добровольцы с носилками, гремел зычный голос Симеона. Но Найл ничего не мог воспринимать, Глава Совета Свободных на несколько секунд точно оглох и ослеп…
После последнего сообщения он некоторое время не видел и не слышал ничего. Из глаз брызнули снопы искр, как будто ему хорошо треснули по затылку, но только с внутренней стороны головы.
Очнулся он и пришел в себя только после тревожного сигнала Хуссу.
«Такое ощущение, что на меня кто-то смотрит! — зазвенел его напуганный напряженный голос. Здесь появился кто-то живой!"
«Возвращайся!» — скомандовал Найл.
Ему и самому показалось, что он разглядел вдали какой-то двинувшийся ком плоти. Темное на темном, — даже самый зоркий паук не смог бы сказать с уверенностью, как это существо выглядит.
Пустынник ринулся обратно с такой невероятной скоростью, что перед глазами Найла все смазалось в одну сплошную фосфоресцирующую полосу.
Паукам не было присуще чувство боязни, они могли сражаться и с противником, намного превосходящим их по силе.
