— Не будь брюзгой, Девлин. В конце концов все закончилось достаточно хорошо, правда? Фредди говорит, что если бы не мы, ты никогда бы не встретил свою жену. — Девлину не хотелось признавать этот простой факт, поэтому он ничего не ответил, но Сабрина продолжала:
— Сначала я думала, что она мне не понравится, но это оказалось не так. Кстати, ты знаешь, что Фредди в нее влюблен?
— Так я тебе и поверил!
— Он сам сказал.
— Так я и поверил тому, что он сказал! — Девлин взглянул в сторону Меган, чтобы убедиться, нет ли Фредди в кругу ее почитателей. Проклятие, Фредди был именно там.
— Черт, давно надо было послать к нему секундантов!
Глава 44
Меган полагала, что после официального объявления о ее браке с герцогом поклонники оставят ее в покое, но вопреки всякой логике ее продолжали одолевать своим назойливым вниманием вполне приятные, но с довольно сомнительной репутацией молодые люди, очевидно, решив, что теперь, когда Меган стала замужней женщиной, она вполне созрела для обольщения.
Меган подумала о том, как ей повезло, что она не сталкивалась с людьми подобного сорта раньше. И хотя на нее посыпался целый ворох предложений самого разного рода — от забавных до откровенно вульгарных, — Меган держала себя в руках до конца бала, и ей удалось отклонить все эти предложения, не устраивая громких сцен…
От того подавленного настроения, в котором она пребывала перед началом вечера, сейчас не осталось и следа. И причиной тому было вовсе не расточаемое ей внимание настойчивых искателей романтических приключений. Поведение Девлина яснее ясного сказало ей о том, что он отнюдь не равнодушен к ней, более того — он желает ее, желает настолько, что готов был на виду у всех увести из залы с намерениями, очевидными и для самой Меган, и для каждого из присутствующих. Это грозило обернуться грандиозным скандалом, а сама выходка была вполне в стиле Девлина-конюха. Вспоминая об этом, Меган улыбалась про себя; теперь ее нисколько не беспокоило, что герцог танцует с другими женщинами и пользуется их явным вниманием. Флиртуя с ним, они жеманничали и хихикали, словно глупенькие школьницы, а Меган отлично знала, что именно такая манера поведения вызывает у Девлина крайнее отвращение. И еще она знала, что он хочет именно ее, а вовсе не этих женщин: она не раз ловила на себе его взгляды, которые лучше всяких слов убеждали ее в смысле его желаний.
И все же Меган становилось немного не по себе, когда она вспоминала о том, что сегодня должна наконец сделать Девлину признание. Она не рассчитывала, что он ответит на ее чувства столь же горячо, но готова была подождать — поведение Девлина давало ей надежду. Относительно же другой части признания Меган полагала, что герцог воспримет все гораздо спокойнее и мягче… Ведь она любит его…
— Вижу, вы весь вечер принимаете поздравления, — прервал ее размышления мелодичный женский голос.
Меган повернулась и увидела импозантную блондинку со светло-серыми глазами. Рядом с этой красивой и самоуверенной светской львицей она чувствовала себя не герцогиней Рот-стон, а скромной и неловкой Золушкой.
— Но в такой день принято поздравлять, — несколько недоуменно проговорила Меган.
— А вот я в отличие от прочих хотела бы выразить вам самые искренние соболезнования.
— Простите, я не понимаю…
Женщина засмеялась. Неприятно, как-то ломано и неестественно…
— Вы не знаете, кто я такая?
— А я должна это знать?
— Ну конечно. Меня зовут Марианна Эйчисон. Я та самая женщина, которую ваш муж всего лишь несколько месяцев назад бросил у алтаря.
Меган оцепенела; широко раскрытыми глазами она смотрела на Марианну, не в силах произнести ни звука.
В этот момент какой-то джентльмен, стоящий неподалеку, холодно заметил:
— Насколько мне известно, графиня, вы даже не приближались к алтарю. Припомните хорошенько: Ротстон порвал с вами еще до того, как дело дошло до бракосочетания.
— Советую и вам припомнить, что он заставил меня ждал десять лет! — накинулась Марианна на джентльмена, посмевшего ей возразить. — Десять впустую потраченных лет!
Молодая герцогиня была так потрясена, что не находила слов. Ее до глубины души тронули страдания Марианны Эйчисон. Десять лет?! О Боже! Значит, Девлин был обручен с этой женщиной в течение десяти лет? Почему же никто до сих пор не рассказал Меган об этом?! Ведь, судя по словам джентльмена, сей факт ни для кого не был секретом.
— Вам удивительно повезло, моя дорогая, — продолжала между тем Марианна. Голос ее звучал уже не так раздраженно, но прежняя горечь в нем осталась. — Вам удалось привести Сент-Джеймса к алтарю до того, как он утратил к вам всякий интерес. Но это непременно случится, можете не сомневаться. И случится быстро и неожиданно. Так что не надейтесь — его объяснения в любви очень скоро прекратятся.
"Какие объяснения в любви?» — хотелось спросить Меган, но вместо этого она задала другой вопрос:
— Почему же вы были обручены так долго?
— Потому что он без конца откладывал свадьбу. А когда мне наконец надоело жить в атмосфере вечного обмана, Девлин окончательно порвал со мной.
— Но почему? — не удержалась от изумленного восклицания Меган.
— Неужели так трудно догадаться, моя милая? Просто ему не нужна была жена. Но быть обрученным ему нравилось. Вам не хуже меня известны намерения суетливых мамаш, охотящихся за богатыми холостяками для своих юных дочерей. А положение обрученного — отличная мера безопасности.
Меган почувствовала дурноту. Должно быть, Девлину действительно не нужна жена. По крайней мере такая, как она. И такая, как эта самая Марианна Эйчисон, тоже. Меган понимала, какую горечь, какую обиду и унижение пережила Марианна. Ждать долгих десять лет, чтобы выйти замуж за того, с кем обручена, не получая из-за этого других предложений и отказываясь от них, если кто-то все же рисковал попросить ее руки! И снова ждать и ждать… И наконец остаться у разбитого корыта. Вообще без мужа. Прекрасная награда за десятилетнее долготерпение!
Графиня была уже отнюдь не первой молодости — про таких несколько жестоко говорят, что они «положены на полку». Теперь у нее, возможно, нет никаких перспектив, никакой надежды найти мужа, ведь каждый год на брачном рынке появляется столько красивых, молодых девушек! В сущности, Девлин подписал ей приговор — до конца жизни оставаться старой девой.
Меган не знала, что сказать Марианне Эйчисон. Она понимала ее страдания, но говорить об этом было бы банально и бессмысленно. Ей было жаль Марианну: Меган чувствовала поднимающуюся в ней ярость против Девлина и его бессердечности.
— Снова изливаешь свою злобу, дорогая Марианна? — произнес Фредди, внезапно появившийся за спиной Меган.
— Просто хочу развеять кое у кого опасные иллюзии, — высокомерно, но с некоторой долей смущения ответила графиня.
