Девлин лежал на кровати, почти с головой укрывшись одеялом. Меган села рядом и отодвинула край одеяла, чтобы убедиться в том, что муж спит. Он лежал на животе, раскинув ноги и обхватив руками подушку.
Спина Девлина была обнажена. Меган вдруг захотелось прилечь рядом с ним и, дождавшись, пока он проснется, сказать то, что не досказала во время вальса. Но для этого пришлось бы отложить признание еще на несколько часов, а она уже устала терзаться ожиданием.
Меган слегка коснулась его плеча:
— Девлин!
Он что-то промычал. Она потрясла его сильнее:
— Девлин!
Он поднял голову, повернулся, всматриваясь в лицо Меган прищуренными глазами, и снова упал на подушку.
— Н-ну… что? — невнятно пробормотал он.
— Ты проснулся?
— Нет.
Решив, что это его обычная шутка, Меган быстро заговорила:
— Ты не дал мне возможности сообщить тебе самую важную часть моего признания. Я знаю, что мое сообщение сильно расстроило тебя. Я все понимаю, и мне очень жаль, но я действительно сделала это ради тебя…
Меган умолкла: от волнения у нее словно ком застрял в горле. Она нежно погладила спину Девлина, потом его волосы… Невзирая на явное неодобрение Люсинды Сент-Джеймс, Девлин так и не постригся. Даже к балу.
Меган нравилось, что у него длинные волосы. Они делали его не столь спесивым — по крайней мере до тех пор, пока он не открывал рта.
Наконец Меган, собравшись с духом, медленно проговорила:
— Я люблю тебя, Эмброуз Девлин Сент-Джеймс. Меган ждала затаив дыхание, но Девлин ничего не отвечал.
— Ты меня слышал? — В голосе ее прозвучали резкие нотки.
Он снова с трудом разлепил глаза.
— Что?
— Я спрашиваю, ты слышал, что я сказала?
— Да, да! А сейчас, Меган, прошу, оставь меня. Я слишком много выпил. Мне нужно выспаться, чтобы протрезветь.
Меган отпрянула, не веря своим ушам. А она-то гадала, что он ей ответит, как поведет себя после того, как она наконец скажет ему о своей любви. Теперь она это знает…
Глава 46
На следующий день примерно в три часа пополудни Меган вышла из дома с небольшим саквояжем, куда были уложены ее вещи. Она сделала бы это раньше, но заставила себя поесть и тщательно упаковать одежду, на что ушел целый час. Меган не вызвала экипаж, а направилась прямо к конюшням, но, оказавшись там, не потребовала, как обычно, свою лошадь. Нет, Меган вовсе не собиралась уезжать из дома, как это показалось слугам, мимо которых она проходила. Просто она решила бросить Девлину вызов, который он не сможет проигнорировать. Ему, очевидно, уже доложили о необычном поведении молодой герцогини еще до того, как она подошла к конюшням.
Войдя внутрь, Меган даже не повернула головы в сторону конюхов и грумов, которые недоуменно косились то на нее, то на ее саквояж, не решаясь спросить, что ей угодно. Герцогиня ходила по конюшне из помещения в помещение, видимо, что-то разыскивая, а конюхи и грумы на почтительном расстоянии сопровождали ее.
Меган была крайне разочарована, не обнаружив здесь комнаты с кроватью, какая была у Девлина в ее конюшне. Разумеется, и конюхи, и грумы имели собственное жилье в отдельном здании, но не могло быть и речи о том, чтобы пойти туда.
Еще раньше Меган заметила у входа небольшой стог сена. Она вернулась, бросила саквояж в угол и начала взбивать охапки сена до тех пор, пока ей не показалось, что готово нечто похожее на постель. Она стояла возле своего шедевра, когда появился Девлин. Ей даже не пришлось поворачивать голову, она узнала мужа по голосу. Девлин рявкнул на столпившихся грумов, которые мгновенно испарились из конюшни.
У Меган непроизвольно дрогнули плечи, но, отбросив шлейф кремового платья, она решительно повернулась и взглянула на мужа. Меган ожидала увидеть его в сильном гневе. Возможно, так оно и было, но внешне Девлин это никак не выказал.
Она открыла было рот, но герцог ее опередил:
— Черт возьми, Меган, что ты здесь делаешь?! Она гордо вздернула подбородок.
— Переезжаю в конюшню, — сказала она. Девлин заметил брошенный в углу саквояж с вещами, что подтверждало заявление Меган, но он никак не мог в него поверить, настолько диким оно ему показалось.
— Что ты делаешь?
— Ты слышал. И я останусь здесь до тех пор, пока не получу обратно своего конюха.
У Меган был такой воинственный вид, что герцог перестал сомневаться в смысле сказанного. Он только не мог понять, зачем ей это нужно. Узнав о том, что его жена, взяв вещи, отправилась в конюшню, герцог не на шутку встревожился, затем сильно вспылил, но теперь гнев его утих. Значит, она не бросает его. Да он и не допустил бы этого!..
— По-моему, ты его просто не выносила, — осторожно заметил Девлин, все еще не придя в себя от потрясения.
— А по-моему, ты ошибаешься.
— Его не существует в природе, — еще осторожнее объяснил Девлин.
— Существует, — настаивала Меган. — Просто ты похоронил его под маской своей герцогской надменности. Но предупреждаю, ваша светлость, если я не могу добиться вашей любви, прошу хотя бы вернуть мне моего Девлина Джеффриза, я останусь здесь до тех пор, пока не получу его.
Девлин был изумлен, у него вырвалось какое-то невнятное восклицание.
— Ты говоришь, что хочешь, чтобы я тебя любил? Я не ошибаюсь? — в полном смятении спросил он.
— О Боже! До чего же идиотский вопрос! — ответила Меган, выходя из себя. — Неужели ты думаешь, что я все эти недели мучилась, думая, как сказать тебе о своей любви, только потому, что мне нравилось мучиться? Впрочем, тебе это неинтересно. Нам не о чем говорить. Я поселилась здесь, потому что хочу вернуть моего Девлина Джеффриза. Все!
— Нет, не все! — взорвался герцог. — И если уж тебе хочется говорить о мучениях…
— Не хочется!
— Прекрасно! Тогда давай выясним, что мне интересно, а что нет. Мне было бы и в самом деле интересно, если б ты хоть раз решилась мне сказать о своей любви. Если у тебя было такое намерение, то почему ты этого не сделала?
— Я это сделала.
— Ничего подобного. Такое признание я прекрасно бы запомнил — разумеется, если бы услышал его.
— Ты его слышал, бессовестный! Еще и суток не прошло, как ты его слышал! В собственной постели! И не пытайся сказать мне…
— Меган, — прервал ее герцог, стараясь сохранить остатки самообладания и терпения. — Прошлой ночью я лег в постель не с тобой, а с бутылкой!
Меган на мгновение растерялась, а затем спросила:
— Ты действительно не помнишь, что я приходила к тебе в спальню?
— Не помню. А разве ты приходила?
