— Здесь нет никаких объяснений, зачем надо, чтобы я спрятал вас у себя в конюшне, — вдруг заметил сквайр.
Девлин задумался над ответом, наконец, решив не лукавить, без обиняков сказал:
— Дело в том, что один мой приятель жаждет оторвать мне голову.
Густая рыжая бровь сквайра поползла вверх.
— Приятель, говорите? Девлин кивнул.
— И даже не просто приятель, а мой лучший друг. Произошло чистое недоразумение, а он вместо того, чтобы спокойно во всем разобраться, сгоряча решил во что бы то ни стало свести со мной счеты. И потому все, кто нас знает, решили, что будет лучше, если я на какое-то время исчезну.
— Понимаю, — изрек сквайр, хотя явно ничего не понял. И снова углубился в письмо.
Единственной общей чертой во внешности отца и дочери был цвет волос. Правда, шевелюра старого джентльмена не имела огненно-рыжего оттенка — видимо, с возрастом она поблекла, и к тому же в ней появилось изрядно седины. А еще у него на лице были веснушки — уйма веснушек возле носа и на щеках. Чтобы хоть немного скрыть их, мистер Пенуорти мог бы отпустить бакенбарды, однако никаких бакенбардов он не носил.
Интересно, подумал Девлин, есть ли такие веснушки где-нибудь на теле мисс Пенуорти — на ее нежных, цвета слоновой кости щеках он не приметил ни одной.
Черт побери, как же ее зовут? Спрашивать ему не хотелось.
Сквайр продолжал читать письмо очень медленно и тщательно. А Девлину не было до этого никакого дела — в мыслях он снова оказался на той пыльной дороге, где повстречал рыжеволосую дочь сквайра, и сейчас пытался объяснить самому себе причину своего недавнего идиотского поведения.
Вопреки совету Мортимера Девлин, заметив приближающийся экипаж, не стал прятать лицо под полями шляпы, но глаза все-таки опустил, чтобы придать себе по возможности смиренный и покорный вид. В тот момент Девлин был рад, что так поступил, но теперь следовало признаться, что предпочтительнее было бы сначала хорошенько разглядеть эту красотку издали, вместо того чтобы, подняв глаза, внезапно оказаться с нею лицом к лицу. Любому потребовалось бы время, чтобы привыкнуть к такому сиянию и не выглядеть при этом круглым дураком. Хорошо еще, что ни она, ни ее спутники не заметили, как у него от изумления и восторга отвисла челюсть. Все трое так долго глазели на Цезаря, что Девлин хоть и с трудом, но успел закрыть рот. Правда, свой первый вопрос им пришлось повторить дважды — он его даже не слышал, настолько был поражен ослепительной рыжей красотой.
Цезарь всегда производил нечто вроде сенсации, но и Девлин не мог жаловаться на недостаток внимания. И вдруг он, к великому своему неудовольствию и с огромным недоумением, увидел — впервые в жизни! — что его персону полностью проигнорировали, отдав предпочтение коню! Черт с ним, с этим смазливым блондином, но девушки!.. Это его по-настоящему задело. Только после долгого созерцания Цезаря рыжая мисс уделила внимание ему, Девлину. Но какого рода внимание! Она оглядела его с головы до ног с тем же интересом и тщательностью, с какими до того изучала Цезаря, словно Девлин тоже был призовым жеребцом! С одной стороны, такой дьявольски наглый взгляд оскорбил его — у него возникло ощущение, будто он находится на аукционе перед самым началом торгов. А с другой стороны, невинное и откровенное желание, которое он прочитал в глазах девушки, вызвало у него небывалый прилив страсти.
Для Девлина подобное чувство было довольно редким. Большой любитель женщин, он при всем том относился к ним с такой невероятной легкостью и с таким подчеркнутым спокойствием, что был пресыщен ими и никак не ожидал, что в нем вдруг проснется что-то похожее на страсть. Кроме того, женщины — и молодые, и не очень — сами стремились удостоиться его внимания. Так было постоянно, сколько Девлин себя помнил. Естественно, такой похотливый интерес слабого пола избаловал молодого человека.
Однако во внимании, проявленном к Девлину со стороны этой рыжеволосой красавицы, не было никакой похоти, что, впрочем, отнюдь не объясняло причину его странной реакции на ее поведение. Почему-то оно сильно задело его, даже оскорбило. Девлин понимал, что скорее всего девушка не хотела его обидеть, но, как бы то ни было, решил все-таки преподать ей урок, ответив столь же бесцеремонным разглядыванием. Но не испытал ожидаемого чувства взятого реванша: прекрасная и соблазнительная форма ее груди, стройная тонкая талия вызвали в его теле такую жаркую волну желания, что у Девлина перед глазами поплыл туман…
Девлин с трудом сдерживал себя, сидя в предложенном ему кресле как на иголках и настораживаясь при каждом шорохе за дверью, — любой звук наводил его на мысль о ее возвращении. Вдруг она сразу же бросится к отцу и потребует, как грозилась, чтобы его, Девлина, тут же уволили? При такой рыжей шевелюре, размышлял молодой человек, эта особа наверняка все делает немедля, не задумываясь, со всей страстью…
Девлин подавленно вздохнул. Нет, здесь он оставаться не может. Одна из причин, вынудивших его удалиться в деревню, заключалась в том, что ему была необходима какая-то перемена обстановки, чтобы избавиться от скуки повседневной жизни. Временное пребывание здесь виделось ему как своего рода каникулы, отдых: отодвигаются в сторону всякие заботы и волнения, человек расслабляется и просто наслаждается покоем. А теперь? О каком покое может идти речь, если рядом будет находиться эта рыжая красотка! Девлин уже сейчас весь превратился в комок нервов, каждую минуту ожидая, что она вот-вот войдет. Какой идиотизм! Наверное, придется поискать где-нибудь другое убежище… Но тогда она решит, что одержала над ним верх! Ну уж нет, этому не бывать!
Карие глаза сквайра снова дружелюбно уставились на Девлина. А у нее глаза темно-синие, цвета полуночного неба. И дружелюбия в них нет ни на йоту.
— Эта лошадь, ради которой вы якобы приехали сюда, наверное, очень дорогая. Я действительно должен купить ее? — спросил сквайр.
Девлин почувствовал облегчение — можно отвлечься от тревожных мыслей, поговорив наконец о деле.
— Нет, сэр. Цезарь не продается. Просто говорите, что купили его, если вас кто-нибудь спросит. Пенуорти занервничал и нахмурился:
— Мне это не очень нравится. Я не умею лгать.
"Мне бы ваши заботы», — улыбнулся про себя Девлин.
— Вам вовсе не следует беспокоиться. В обмен на ваше гостеприимство я предоставлю вам Цезаря во временное пользование. А после моего отъезда ваше право на владение конем закончится. Чисто джентльменское соглашение. Вас это устраивает?
— Значит, Цезарь в самом деле будет в моем распоряжении? И если я так скажу всем любопытствующим, то это не будет ложью?
— Это будет абсолютной правдой, сэр. Сквайр облегченно вздохнул и улыбнулся:
— Вот Меган удивится! Девлин вздрогнул:
— Меган?
— Моя дочь, — пояснил сквайр. — Она необычайно любит красивых породистых лошадей. Ее собственная лошадь…
— Должен вас предупредить, сэр, что я уже имел случайную встречу с вашей дочерью, — перебил его Девлин. — Я ей сразу же не понравился, хотя, клянусь жизнью, ума не приложу почему. Обычно я не произвожу такого впечатления на леди.
