Занавеска была опущена, хотя днем окно никогда не зашторивалось.
Выругавшись, он вернулся на прежнее место.
— Лиота! — Он постучал кулаком в дверь, но никто не ответил. Он порылся в кармане, вытащил свои ключи и начал по одному перебирать их, пока не нашел тот, что она дала ему. Этим ключом он открыл дверь.
— Лиота? — Впервые он вошел в этот дом без приглашения, поэтому оставил дверь приоткрытой. В нос ударил тяжелый запах, словно в доме не работала канализация. Он снова позвал ее, стараясь дышать ртом. Оказавшись в коридоре, он сразу увидел Лиоту. Она лежала на полу рядом с кроватью и, казалось, была мертва.
Сердце бешено колотилось, когда он опустился на колено, чтобы прикоснуться к ее руке. Холодная! Ее глаза были открыты, но застывший взгляд был устремлен куда-то вверх. Он протянул руку, чтобы закрыть их, и вдруг услышал тихий стон. Корбан даже подскочил от удивления.
— Сейчас я вызову «скорую».
Ему не хотелось оставлять Лиоту на полу, но поднять ее и положить на кровать он побоялся. Что если она получила переломы костей в результате падения? Тогда малейшее движение вызовет сильную боль. Поднявшись, Корбан сдернул с кровати покрывало и укутал им Лиоту.
— Держитесь. Не умирайте у меня на руках!
Позвонив по телефону, Корбан открыл пошире входную дверь и, вернувшись в спальню, опустился на пол рядом с Лиотой.
— Держитесь, — повторял он, гладя ее руку. — Держитесь. Держитесь.
Все внутри у него кричало: «Скорее! Скорее!» Пожарные и «скорая помощь» прибыли через десять минут — самых долгих минут в жизни Корбана. Он переходил с одного места на другое, делая короткие остановки, чтобы не мешать работе специалистов. Они действовали быстро и умело, но было заметно, что дело плохо.
— Организм слишком обезвожен, надо ставить капельницу, — сказал один.
— Пульс слабый…
— Поднимайте ее.
— Вы родственник?
— Друг. Я извещу родственников. Куда вы повезете ее?
Ему назвали больницу.
— Подождите минутку! — Корбан уже у дверей задержал санитаров, которые вывозили Лиоту. Он испугался, что сейчас они уедут и он никогда в жизни не увидит эту женщину. Он взял ее руку своей дрожащей рукой. — Лиота!
Ее неподвижный, растерянный взгляд смутил его. Он даже не был уверен, понимает ли она происходящее.
— Я позвоню Энни, Лиота. Потом приеду в больницу. — Он нежно пожал ей руку. — Держитесь!
В тот самый момент, когда в дверях классной комнаты появилась Сьюзен, Энни поняла, что произошло что-то ужасное.
— Корбан сообщил по телефону, что твоя бабушка в коме. Ее увезли в больницу на «скорой».
Стараясь не плакать, Энни поспешно собрала свои кисти и краски.
— Как ты думаешь, она поправится?
— Не знаю, Энни.
Все смотрели на нее, одни с сочувствием, другие с раздражением. Подошел преподаватель.
— Идите, мисс Гарднер. Я сам соберу ваши вещи и оставлю их у себя.
— В какую больницу ее увезли? — спросила Энни, когда они со Сьюзен шли по вестибюлю, и расплакалась. — Ох, Сьюзи, ведь я поняла, что с бабушкой не все в порядке, когда Арба позвонила мне в понедельник вечером. Я должна была сразу поехать к ней.
— Твоя бабушка сама сказала тебе, что хорошо себя чувствует.
— Я должна была не верить на слово, а поехать к ней или хотя бы перезвонить вчера вечером.
— Энни, ты не можешь одновременно быть всюду. Кроме того, никто не знает, когда пробьет его час. — Она поморщилась. — Прости.
Выйдя из вестибюля на улицу, они попали в густой туман. Небо заволокли тяжелые тучи, грозившие пролиться дождем.
— Лучше я сама поведу, — заявила Сьюзен, когда они подошли к припаркованной машине. — Тебе сейчас нельзя садиться за руль.
— По графику ты должна быть на работе.
— Пусть меня увольняют!
Энни глубоко вздохнула и попыталась успокоиться.
Господи, все в Твоих руках. Все в Твоих руках. Что бы ни случилось, я знаю: жизнь бабушки принадлежит Тебе.
— Со мной все в порядке, Сьюзи. Я знала, что это должно было когда-нибудь случиться.
О, Господи, только не так скоро. Я провела с ней так мало времени, я хочу еще!
— Дай-ка мне твои руки. — Сьюзен стояла перед дверцей машины и с тревогой смотрела на Энни. — Я не позволю тебе сесть за руль, пока у тебя дрожат руки. — Энни с отчаянной решимостью выполнила просьбу, и Сьюзен с нежностью взяла ее руки в свои. — Ладно. — Она поцеловала подругу в щеку. — Только не гони. Никому не станет легче, если ты попадешь в аварию по дороге в больницу.
— Я буду осторожна, обещаю. — Она открыла дверцу машины и скользнула на сиденье.
— Пристегнись. — Сьюзен наблюдала за Энни, придерживая дверцу.
— Ладно. А ты сообщила моей матери?
— Позвоню ей, как только приеду на работу. Все равно ты доберешься до больницы раньше.
«Если она вообще там появится», — невольно подумала Энни. Станет ли она утруждать себя?
О, Господи, если мама сейчас не приедет, я притащу ее в больницу за волосы!
Сдерживая слезы, Энни завела машину и выехала с площадки. Зная, что Сьюзен наблюдает за ней, она осторожничала. Ее машина очень медленно покинула место парковки. Но, как только Энни вырвалась на шоссе, она прибавила скорость и помчалась вперед.
Держись, бабушка. О, Господи, не забирай ее. Пожалуйста, не забирай!
Приехав в больницу, Корбан ничего не смог узнать о состоянии здоровья Лиоты. Первым делом ему задали вопрос: «Вы родственник?». И как только он назвался ее другом, отказались говорить с ним. И даже когда Корбан сказал, что он тот человек, который обнаружил их пациентку и позвонил по телефону 911, все равно отказались сообщать ему хоть что-нибудь.
Огорченный и обеспокоенный, Корбан решил подождать приезда Энни, которая введет его в курс дела и расскажет, что с Лиотой. Он не уедет домой, пока не узнает.
Приехавшая Энни промчалась по коридору с мертвенно-бледным лицом.
— К вам поступила моя бабушка. Лиота Рейнхардт. Где она? — Когда Корбан коснулся ее руки, Энни обернулась. — Ой, Корбан! — Она упала в его объятия. — Слава Богу, ты нашел ее!
Сестра бросила на Корбана виноватый взгляд и сказала Энни, что сейчас ведется обследование миссис Рейнхардт, что врачу сообщат о приезде ее внучки.
Находясь вместе с Корбаном в комнате для посетителей, Энни не находила себе места. Она прохаживалась по ней, садилась, вскакивала и выглядывала в окно, потом опять начинала мерять комнату шагами, опять садилась. Корбан раньше, чем Энни, увидел Эйлинору и Фреда. Эйлинора Гейнз выглядела такой же бледной и подавленной, только глаза были потухшими, а не покрасневшими от слез, как у Энни.
