Как же она ненавидела Рождество!
Интересно, заедет ли Майкл в этом году?
А ты звонила Лиоте в прошлое Рождество?
До вечера Нора не могла избавиться от воспоминаний о прошлом, каждое из которых причиняло ей страдания. Вернувшись домой, она увидела пять сообщений на автоответчике. Звонила ассистентка стоматолога, чтобы напомнить об утреннем визите к врачу. Звонил Фред и предупредил, что придет домой поздно. Звонил кто-то из церкви, чтобы пригласить на вечернее мероприятие для женщин — обмен домашним печеньем. Вместо четвертого сообщения был записан только гудок. Последний звонок был от Энни.
«Привет, мама. Спасибо, что позвонила. — В мягких вибрациях ее голоса появилась легкая хрипотца. — Мы слушали твое сообщение вместе с бабушкой, и она плакала. Мы прекрасно ладим. Мы очень хотим, чтобы ты как-нибудь зашла к нам в гости. Ты же знаешь, мы всегда тебе рады, мама. Если после твоего звонка в дверь я не открою, поищи нас в саду».
Нора слушала голос дочери, и у нее перехватывало дыхание.
«Мы всегда тебе рады… поищи нас в саду».
В саду в это время года? Листья опадают.
Нора вспомнила, что не раз заставала мать в саду в холодную погоду, даже в дождь. Она убирала листья. Подрезала ветви деревьев. Прикрывала пленкой растения, которые не любят холодов.
Ее боль усиливалась.
«Погуляй со мной. Поговори со мной. Ты же моя дочь».
Она включила автоответчик и снова прослушала запись. Потом еще и еще раз.
Что же мне делать?
Она никак не могла забыть слова Джорджа об их наследстве. Ему нужны были деньги, чтобы рассчитаться с долгами. Кто станет винить его в этом? Нору же не волновала собственность ее матери, денег у той точно не было. Так как же она жила на одну лишь пенсию столько лет? Фред был богат, поэтому у Норы было все. Интересует ли ее дом? Может быть, она могла бы помочь немного…
Джордж звонил несколько раз, спрашивал, удалось ли ей образумить Энни. Нора пыталась оправдать свою дочь, не ее поступок, а ее привязанность к бабушке.
— Джордж, она не такая девушка, чтобы посягать на твое наследство. Мне неприятно, что ты вообще мог так подумать!
Она чувствовала себя ужасно.
— Думаешь, я сам этого не знаю? — почти проорал Джордж в телефонную трубку. Но Энни еще наивна. Религия завела ее стишком далеко! Она рассуждает о моем наследстве и о твоем, Нора. Она сделает какую-нибудь глупость, например, аннулирует закладную. Она, конечно, выручит немного денег за короткий срок, но в конечном итоге мы лишимся всего!
Нора убедила Джорджа самому поговорить с Энни.
— Энни заверила меня, что ничего не станет предпринимать, пока не возникнет острая необходимость, — сообщил он ей после короткого визита в дом Лиоты. — Кстати, мать выглядит уже лучше. Она просила передать тебе привет. — Его тон вовсе не был саркастическим, но ей все равно стало стыдно, что она не поинтересовалась здоровьем матери, прежде чем спрашивать, что сказала Энни о денежных делах. Просто ей хотелось побыстрее отвязаться от Джорджа.
Возникшая ситуация перевернула всю ее жизнь. Насколько все было бы проще, если бы мать умерла от инсульта, а не превратилась в инвалида. Инвалид. Какое жуткое слово. И что за жизнь ожидает Энни, если она станет затворницей в обществе старой женщины, живущей в маленьком домике по соседству с гетто?
Возможно, несколько недель круглосуточного ухода без посторонней помощи приведут Энни в чувство быстрее, нежели слова. Норе оставалось лишь надеяться. Она снова нажала на кнопку автоответчика и еще раз прослушала запись, теперь уже в последний — после этого она стерла сообщение.
— У нас каждый день гости, — с улыбкой рассказывала Энни Корбану. — Арба забирает детей, когда приходит с работы.
Она протянула ему еще один крючок, который он стал прикреплять к карнизу.
— Ты занимаешься с соседскими детьми? — удивился Корбан. Он прибил крючок и повесил на него гирлянду с лампочками, которая напоминала свисавшие с карниза сосульки. Энни уже украсила такими «сосульками» кусты рододендрона перед домом и декоративную сливу. Это дерево стояло голым, без листьев, но обвитая вокруг ствола гирлянда сделала его потрясающе красивым. Энни переплела лампочками две самые прочные нижние ветки так, чтобы получился крест.
— На самом деле они мне очень помогают. — Энни достала из коробки следующую гирлянду. — Днем бабуля обычно отдыхает. Ты видел ее новую кровать? С нее значительно проще подниматься, и мне, естественно, легче. Книжки теперь читает вслух Нил. Он садится в кресло у окна, а девочки устраиваются на кровати около бабушки. Они уже почти закончили чтение «Таинственного сада».
— С каждым днем дом становится лучше, Энни.
Он повесил на закрепленный крючок еще одну гирлянду.
— Я хочу, чтобы к Рождеству он выглядел просто великолепно. У нас осталось еще несколько гирлянд, — сообщила Энни.
Корбан закрепил последние лампочки и спустился с лестницы. Энни отступила назад, чтобы издалека полюбоваться их работой.
— Спасибо, Корбан. В следующем году будет намного проще: все крючки уже на месте. — Она собрала пустые коробки. — Может, войдешь в дом и посидишь с бабулей, пока я отнесу коробки в гараж? Ты ведь останешься с нами на обед? Он скоро будет готов. Бабушка любит есть рано, а десерт оставляет на потом.
— С удовольствием. Я подожду тебя в доме.
Когда он вошел через парадное крыльцо, Лиота поприветствовала его неким подобием улыбки, а Барнаби завопил:
— 911! Позвоните 911!
Корбан рассмеялся:
— Попугай бдительнее сторожевого пса. — Он закрыл на задвижку дверь-ширму, подумав о том, что Энни войдет в дом через заднее крыльцо. Лиота сделала жест левой рукой, приглашая его присесть. — Вы замечательно выглядите, Лиота. — Устраиваясь поудобней в кресле, он заметил новый экран, который Энни поставила перед горящим камином, чтобы искры не попадали на ковер.
— Как дела в университете? — Лиота как-то особенно посмотрела на него.
— Я заканчиваю неполный курс, потому что собираюсь сдать свою курсовую работу в следующем семестре. Еще не решил, какой она будет. — Корбан услышал, как хлопнула дверь на заднем крыльце. — Кажется, вам с Энни прекрасно живется вместе. — Он оглядел гостиную. — Я вижу, ваша внучка снова занималась покраской.
Свет ламп, падавший на светло-коричневые стены, придавал им персиковый оттенок. Покрашенная каминная полочка блестела, и все, что на ней стояло, было вымыто и расставлено в другом порядке.
— Корбан! — позвала с кухни Энни. — Почему бы тебе не помочь бабуле пересесть в каталку, пока я накрываю на стол? Обед готов. Осталось только подогреть печенье.
— А где ваша елка? — спросил Корбан, подкатывая кресло Лиоты к кухонному столу, к ее законному месту возле окна, откуда был виден сад.
