— Он небось за него выступил, за человека Божьего?
— Да, мэм. — Я сняла с шеи пергамент и протянула ей. — Простите меня, миссис Элда.
Увидев пергамент, она сжала губы. — Он не взял это?
— Я про него совсем забыла.
Она коротко усмехнулась. — Может, оно и во благо, что ты сделала. — Она посмотрела в ту сторону, куда ушли Кай с сыновьями. — Кажется, все не так совсем, как нам хотелось бы. Ну, ладно. — Она нахмурила брови и посмотрела на свернутый пергамент. Я поняла, что она о чем-то размышляет. — Возьми это себе, девочка. Надень это снова на шею и спрячь под платьем, чтоб никто это не увидел. А когда мое время закончится, дай это Фэйгану.
— Фэйгану?
— Делай, как я сказала. Но пока ему про то не говори. Он меня все равно не поймет пока, а если стану объяснять, так ему больше беды может быть.
— Как? Почему? — я никак не могла понять, что она имеет в виду.
На ее лице была написана тоска. — Рано или поздно, все встанет на свое место.
— О чем вы говорите, миссис Элда?
Она замахала руками, показывая, чтобы я ушла. — Иди скорее к Блетсунг Маклеод. Иди, говорю тебе. Чем ты дольше здесь будешь, тем скорее беда прийти может.
Я стояла у перил с разбитым сердцем. Я не знала, когда увижу ее снова. А что, если она умрет до того, как я смогу сюда прийти?
— Я буду скучать по вам.
Ее глаза наполнились слезами. — Бог послал нам все эти мучения за то, что мы сделали.
Я видела, что она тоже страдает, но не из-за того, что я ухожу, а из-за какого-то греха, что она носила в себе и держала в секрете уже долгие годы. Я вернулась, встала на колени рядом с ее креслом и обняла ее в последний раз.
— Что бы вы ни сделали, миссис Элда, я люблю вас и буду всегда любить.
Разве я сама не согрешила и не получила прощение?
Она вздохнула и прижалась щекой к моим волосам. — Меня не то мучает, что я сделала, милая. А то, чего я не сделала. С каждым годом от этого мне все хуже становится. — В ее глазах были усталость и сожаление. — Думаю, теперь, когда человека Божьего убили, нам ничего не остается, как продолжать старым путем идти, пока эти горы не обрушатся на нас.
Слова сами вышли из моих уст:
— Возложите ваши заботы на Господа, миссис Элда. От любящих Его он не удерживает никаких благ.
— Это тебе тот человек в долине сказал?
— Да, мэм. Он еще сказал, что Иисус омывает наши грехи и делает нас белее снега. — Я сказала ей то главное, что человек Божий сказал мне. Дар благодати, который он излил на меня, я излила на нее. Ее старое, высохшее тело, впитывало эти слова, как потрескавшаяся от засухи земля впитывает капли дождя.
— Неужели это может быть так просто?
— Так для меня было.
Она нежно погладила меня по щеке и улыбнулась. — Это, деточка, потому, что то плохое, что ты сделала, было в твоей голове только.
— Дурные мысли — все равно что поступки. Так Бог считает.
— Может и так. Но я хочу, чтоб ты знала. Я и твоя бабушка никогда не верили, даже на секунду, что ты Элен в реку толкнула.
— А мама так думает.
Она не стала отрицать. — Тебе надо идти сейчас, Кади. Пока Броган Кай сюда не вернулся.
— Он к моему отцу пошел?
— Боюсь, что так. Ему не очень-то понравилось, что ты там была с его сыном. Он хочет всю вину на тебя переложить.
— Это я во всем виновата.
— Нет, дитя. Тут рука во всем этом побольше, чем твоя. Ты разбудила во мне слова, что моя мама мне говорила много лет назад, еще там, за морем. Я их вспоминаю теперь все больше и больше. А что до остальных, со временем посмотрим, что Бог сделает — или Он поднимет нас или сокрушит. Теперь иди, детка!
Я поцеловала ее в щеку и сбежала вниз по ступенькам.
— Кади, погоди!
— Да, мэм?
— Скажи Фэйгану, что я им сильно горжусь.
Блетсунг Маклеод обрадовалась, когда я вошла в дверь, которую она оставила для меня открытой. — Он спит крепко, — сказала она с улыбкой. Жилище было наполнено чудесным ароматом еды. Мой желудок сводило от голода, но я так устала, что едва стояла на ногах. — Садись туда, моя милая. — Она кивнула на стол, накладывая мне большую порцию жаркого, поставила передо мной миску с едой и налила воды в оловянную кружку. — Тушеное беличье мясо со свежеиспеченными булочками. — Она сняла тряпочку с небольшой корзинки.
— Ты мед любишь?
— Да, мэм!
Она взяла с полки бутыль, похожую по цвету на янтарь, и открыла. — Разломи булочку и положи на блюдце. — Я так и сделала, и она стала лить мед толстой золотой струей, пока не залила обе половинки. Мама никогда ничего такого не делала. Я заворожено смотрела на золотую струю, потом вставила в нее кончики пальцев и облизнула. Она засмеялась и поставила банку на место.
— Я никогда такого вкусного не ела. — Даже в бабушкиных ульях не было такого вкусного меда.
— Я всегда ставлю ульи около горного каштана. Наверно, лучшего меда не получишь.
Она села напротив меня. — Кади, ешь жаркое. Тебе мяса на твои косточки побольше надобно, это уж точно.
Блетсунг Маклеод готовила лучше, чем кто-либо, даже лучше, чем мама. Я съела жаркое и булочки и запила их родниковой водой. От сытости меня стало отчаянно клонить в сон. Больше не в состоянии с ним бороться, я отодвинула миску, положила голову на руки, готовясь уснуть прямо за столом.
Я проснулась от звука голосов и обнаружила, что лежу на кровати рядом с Фэйганом. Он по-прежнему крепко спал из-за обезболивающего зелья, которое дала ему Блетсунг.
— Тот человек умер, — сказала Блетсунг Маклеод. В полусне я не думала о том, говорит она сама с собой или с кем-то еще. — Да уж, мне так жаль тебе говорить об этом. Это Броган натворил. Я думаю, он его не трогал, пока люди к нему не ходили.
За окном зашумели листья, и я услышала едва доносящийся низкий тихий голос.
— Кади пошла опять к Элде, после того как мне с мальчиком тут помогла, — продолжала Блетсунг Маклеод. — Я удивилась, что ко мне она пришла. Не знаю, почему она так сделала, я ведь знаю, что обо мне люди думают. Она — единственный ребенок, кто сюда, к моей хижине приходил, она и парень этот. Вообще-то она странная, говорит сама с собой. — Она тихо засмеялась. — Когда она сюда пришла только, то стала говорить, как будто кто-то в доме тут стоял. Напугала она меня, скажу тебе. Я думала, она духа с собой привела. Но парень сказал, что она такая и есть. Наверно, это из-за разбитого сердца и того, что отвергают ее все…
Снова звуки того же низкого, тихого голоса.
— Точно. Я удивилась, что она сюда опять пришла, а не к папе с мамой.
