И что тогда?
Полу придется снова столкнуться с искушением. Выдержит ли он? Сможет ли он поступать как должно после стольких лет игнорирования Божьих заповедей?
Она снова потерла лоб, жаль, что от головной боли так просто не избавишься.
По крайней мере, он помирился с Богом через Христа. Она должна порадоваться вместе с ним. Его грехи искуплены кровью Иисуса. Долги прощены. Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь
[82]
.
Ты слишком многого хочешь от меня, Господи. Моя радость погребена под непосильным гнетом боли. Я потерпела поражение. Я пыталась, но не смогла. Разве не долг жены беречь своего мужа и защищать свой брак? По всей видимости, она не нашла нужных слов, не поступила должным образом, когда это требовалось.
«Всякий отвечает за свои собственные грехи, — говорил ее отец. — На все воля Божья. Господь — Владыка».
Разве не мог Ты достучаться до Пола раньше? Прежде чем он раздавил Сэмюеля? Пока не выжил всех старейших членов общины из церкви? Пока он не успел опорочить репутацию Стивена Декера, потому что Стивен посмел не согласиться с ним? Прежде чем я обнаружила его в объятиях чужой жены?
— Ты поедешь со мной домой, Юнис?
Она подняла голову. Ей хотелось на него накричать. Как она сможет снова сесть в первый ряд и слушать его проповедь? Как сможет смотреть в глаза людям, которых он годами обманывал? Как сможет вынести перешептывания, улыбочки и бурю негодования, которая разразится после его признаний?
— Не знаю, Пол, смогу ли я.
— Тогда мы останемся здесь. Я подожду.
— Нет. Ты должен ехать. — Сейчас, пока не передумал. Если он станет оттягивать, то может испугаться. — Важнее наладить отношения с Господом, чем пытаться реанимировать наш брак. — Исповедь заставит его почувствовать свою ответственность и необходимость давать отчет за свои действия. Никаких секретов. Никаких закрытых дверей. Никаких Шил. Во всяком случае, есть надежда.
— Знаешь, — сказал он, опустив голову, — однажды я совсем уже было решил отказаться от пасторства. Сразу после окончания университета.
— Ты никогда мне не говорил об этом.
— Нет. Я боялся, что ты откажешься выйти за меня замуж. — Он выглядел смущенным. — Твоя мать говорила мне, что ты поступила в университет, чтобы выйти замуж за пастора. Ты хотела встретить такого же богобоязненного человека, каким был твой отец. А я полюбил тебя. И первое, что привлекло меня в тебе, это твоя глубокая вера. Большинство девушек в кампусе просто искали себе мужей. А ты была другой.
— Наивной. Простушкой. Из Богом забытой глухомани, — усмехнулась Юнис.
— Нет. Я видел тебя не такой. Я видел в тебе человека, который во всем ищет Бога. Ты никогда ни под кого не подстраивалась, не притворялась, всегда оставалась собой. Ты шла своим путем, не сводя глаз с Иисуса. Я часто наблюдал за тобой, когда ты сидела на скамейке рядом с общежитием, вся в лучах солнечного света и читала Библию. Ты была похожа на ангела. Ты была тверда в своей вере, бескомпромиссна. Поэтому меньше всего я хотел признаться тебе, что не знаю, призван ли я быть пастором.
А она призвана быть покорной. Господь велел ей с Полом любить друг друга, и не только тогда, когда жизнь легка, но и тогда, когда она полна боли и страданий — они поклялись любить друг друга всегда, несмотря ни на что. Разве Иисус не думал о ближних, даже когда висел на кресте и страдал от невыносимой боли, а на Него давила тяжесть грехов целого мира? Разве не позаботился Он тогда о Своей матери, разве не высматривал Своего молодого друга Иоанна? «Любовь долготерпит, милосердствует…»
[83]
Юнис вдруг вспомнила строки из Библии, словно Господь Сам прошептал ей их. А разве не так? И Ему пришлось немало страдать. Тому, Чье милосердие необъяснимо, Чьи любовь и сострадание безграничны.
Любовь «…все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит»
[84]
. Ее отец мог бы прочитать всю тринадцатую главу Первого послания к Коринфянам наизусть, если бы он проводил их брачную церемонию. Никаких компромиссов? Она уступила Полу, потому что наследник Дейвида Хадсона никак не мог венчаться в гостиной бедного домика в шахтерском городке.
По щекам Юнис потекли слезы. И она была грешницей, милостиво прощенной. Разве не должна она являть Божью милость окружающим? Разве не в этом состоит милость? Любить того, кто погубил все, что было тебе дорого? Если Господь милостив к нераскаявшимся грешникам, то неужели она не может простить того, кто просит у нее прощения?
Во всяком случае, создавалось впечатление, что Пол действительно раскаивается.
Человеческая любовь непостоянна. Она то вспыхивает, то гаснет. Но любовь Божья неизменна. Господи, Господи, помоги мне.
Ты знаешь, возлюбленная, него Я жду от тебя.
Ее сердце разрывалось на части, она сдавалась. Ведь она принадлежит Ему. Господь — ее супруг. Он никогда не предаст ее. Он верен. Он умер за нее. И воскрес, чтобы она знала, что Он будет с ней всегда. Он даст ей силы.
Хорошо, Господи. Пусть будет так. Сколько бы боли это ни принесло, сколько бы времени мне ни пришлось мучиться… В день нашей с Полом свадьбы я поклялась перед Тобой, что всегда буду с ним. Правда, тогда я была слишком молода и полна мечтаний, я ничего не знала о жизни.
Мне это известно.
Из любви к Иисусу Юнис произнесла слова, которые должна была произнести, хотя это шло вразрез с ее собственными желаниями. Она подчинилась Богу и сказала то, что было необходимо услышать Полу:
— Я была призвана быть просто твоей женой, а не женой пастора.
И таковой она останется до тех пор, пока Господь не решит иначе.
* * *
Пол чувствовал, что давно пора уезжать, но он не хотел торопить Юнис. Он и так много лет постоянно ее торопил, толкал, понуждал делать то, что было нужно ему. Помоги мне, Господи, избавиться от этой привычки. Юнис была бледна, в ее взгляде читалось недоверие, но она продолжала делать то, что делала всегда — продвигалась вперед с верой, зная, что Господь подхватит ее, если она начнет падать.
Пол очень удивился, когда она сказала ему, что они должны как можно быстрее вернуться в Сентервилль.
Ему очень хотелось уберечь ее от того, с чем придется столкнуться ему самому. Почему она должна стоять рядом с ним в львином рве? Он остановился и посмотрел ей в лицо:
— Я хочу, Юнис, чтобы ты делала то, что считаешь нужным. Если тебе необходимо остаться и еще раз все обдумать, я за тобой приеду.
Она ответила не сразу:
— Мы оплачиваем два номера и две взятые напрокат машины. Разве это разумно?
