— Просто прелесть! — вздохнула Диана, принадлежавшая к той же школе критиков, что и Мэтью. — Не понимаю, Аня, как тебе удается самой придумывать такие потрясающие истории. Хотела бы я иметь такое же богатое воображение!
— Ты вполне могла бы развить свое воображение, — заверила Аня ободряющим тоном. — У меня есть план, Диана. Давай вместе, ты и я, создадим свой литературный клуб и будем для практики писать рассказы. Я тебе буду помогать, пока ты сама не научишься. Ты же знаешь, нужно развивать воображение. Так мисс Стейси говорит. Только мы должны к этому правильно подходить. Я рассказала ей о Лесе Призраков, и она сказала, что тогда мы к этому неправильно подошли.
Таким образом возник литературный клуб. Сначала его состав ограничивался Дианой и Аней, но вскоре был расширен с включением в него Джейн Эндрюс, Руби Джиллис и еще одной или двух девочек, которые чувствовали, что их воображение нуждается в развитии. Мальчики в клуб допущены не были, хотя Руби Джиллис и выразила мнение, что присутствие мальчиков могло бы внести некоторое оживление. Каждый член клуба должен был представить один рассказ в неделю.
— Это исключительно интересно, — рассказывала Аня Марилле. — Каждая из нас читает свой рассказ вслух, а потом мы его обсуждаем. Мы собираемся свято хранить их, чтобы в будущем читать нашим потомкам. Мы все пишем под псевдонимами. Мой — Розамонда Монморанси. Все девочки очень хорошо справляются. Руби Джиллис довольно сентиментальна. В ее рассказах слишком много любовных сцен, а вы знаете, слишком много — хуже, чем слишком мало. Джейн вообще не пишет про любовь, она говорит, что глупо себя чувствует, когда нужно читать такое вслух. У Джейн во всех рассказах удивительно много здравого смысла. А у Дианы слишком много убийств. Она говорит, что обычно не знает, что делать с героями, и потому убивает их, чтобы от них отделаться. Почти всегда мне приходится говорить им, о чем писать, но это нетрудно, потому что у меня миллион идей.
— По моему мнению, это писание — очередная глупость, — с пренебрежением заявила Марилла. — Забиваете себе головы чепухой и теряете время, вместо того чтобы учиться. Читать рассказы и так уже плохо, но писать их — еще хуже.
— Но мы внимательно следим, чтобы в них была мораль, Марилла, — объяснила Аня. — Я настаиваю на этом. Все положительные герои бывают вознаграждены, а отрицательные — соответственно наказаны. Я уверена, это должно оказать благотворное влияние. Мораль — великая вещь! Так мистер Аллан говорит. Я читала один из моих рассказов ему и миссис Аллан, и они оба согласились, что мораль была превосходная. Только они смеялись в совсем не подходящих местах. Мне больше нравится, когда слушатели плачут. Джейн и Руби почти всегда плачут, когда я дохожу до трогательных мест. Диана написала о нашем клубе своей тете Джозефине, и та в ответном письме попросила нас прислать несколько рассказов. Мы переписали четыре лучших и послали ей. А она ответила в письме, что в жизни не читала ничего забавнее. Мы были немного озадачены, потому что все рассказы были очень трогательные и почти все в них умирали. Но я рада, что они понравились мисс Барри. Это говорит о том, что наш клуб приносит пользу, а миссис Аллан говорит, что это должно быть нашей целью во всем, что мы делаем. Я очень стараюсь, чтобы это всегда было моей целью, но так часто забываю об этом, когда что-нибудь меня захватит. Я надеюсь, что буду немножко похожа на миссис Аллан, когда вырасту. Как вы думаете, Марилла, можно на это надеяться?
— Не могу сказать, чтобы дело шло к тому, — был ободряющий ответ Мариллы, — Я уверена, что миссис Аллан никогда не была такой неразумной и рассеянной девочкой, как ты.
— Нет, но она не всегда была такой хорошей, как теперь, — сказала Аня серьезно. — Она сама мне об этом сказала… то есть она сказала, что была ужасно озорной в детстве и всегда попадала в переделки. Меня это так воодушевило. Это очень нехорошо с моей стороны, Марилла, испытывать воодушевление, когда я слышу, что другие люди тоже были плохими и озорными? Миссис Линд говорит, что это нехорошо. Миссис Линд говорит, что она всегда бывает возмущена, когда узнает о том, что кто-то плохо вел себя, пусть даже это было в детстве. Миссис Линд говорит, что однажды слышала, как какой-то священник признался, что еще мальчиком он украл земляничное пирожное из кладовой своей тетки, и миссис Линд больше никогда не испытывала к нему уважения. Я не стала бы так смотреть на это. Я думаю, было благородно с его стороны признаться в своем поступке, и я полагаю, что такое признание могло бы ободрить сегодня тех маленьких мальчиков, которые делают что-нибудь дурное, но сожалеют об этом, и показать им, что, несмотря на это, они, когда вырастут, могут стать священниками. Вот мое мнение, Марилла.
— Мое мнение, Аня, — заметила Марилла, — что тебе давно уже пора кончить с мытьем посуды. Со всей этой болтовней у тебя пошло на это на целых полчаса больше, чем нужно. Научись сначала кончить дело, а потом болтать.
Глава 27
Суета и томление духа
Поздним апрельским вечером Марилла возвращалась домой с собрания благотворительного общества. Сознание, что зима кончилась, вызвало в ее душе радостный трепет, который весна всегда приносит даже самым старым и печальным так же, как самым юным и веселым. Марилла, как правило, не подвергала свои чувства и мысли логическому анализу. Возможно, она воображала, что думает о благотворительном обществе, сборе пожертвований и покупке ковра для ризницы. Но за всеми этими размышлениями было мирное сознание, что вокруг простираются красноватые поля, а над ними поднимается бледно-сиреневый туман, окрашенный заходящим солнцем, что длинные остроконечные тени елей ложатся на луга за ручьем, что неподвижные клены с темно-красными почками стоят вокруг зеркальной глади пруда, что мир пробуждается, и под серой поверхностью земли пульсирует скрытая жизнь. Весна была повсюду, и размеренные, уверенные шаги Мариллы становились легче и быстрее от этой глубокой весенней радости.
Глаза ее с любовью остановились на Зеленых Мезонинах, выглядывавших через переплетавшиеся ветви деревьев и отражавших в своих окнах солнечный свет множеством вспыхивающих отблесков. Пробираясь по сырой тропинке, Марилла думала о том, как приятно, что она идет домой к весело потрескивающему яркому огню в очаге, к столу, аккуратно накрытому к чаю, вместо холода и пустоты, ожидавших ее после собраний благотворительного общества, прежде чем Аня появилась в Зеленых Мезонинах.
А потому, когда Марилла вошла в кухню и обнаружила, что огонь давно догорел и нигде не было и следа Ани, она с полным основанием почувствовала себя разочарованной и раздраженной. Перед уходом она поручила Ане приготовить чай ровно к пяти часам, но теперь ей пришлось поспешно снять свое выходное платье и самой приготовить ужин для Мэтью, который должен был скоро вернуться с пахоты.
— Уж разделаюсь я с мисс Анной Ширли, когда она явится домой, — говорила Марилла гневно, строгая растопку большим ножом и вкладывая в это больше энергии, чем требовалось на самом деле. Мэтью уже пришел и, сидя в углу, терпеливо ждал чая. — Болтается где-то с Дианой, пишет рассказы или репетирует диалоги и прочую ахинею и ни разу не вспомнит о времени или о своих обязанностях. Надо ее проучить как следует раз и навсегда. Пусть миссис Аллан и говорит, что Аня самая сообразительная и милая девочка, какую она знает. Может быть, она и сообразительная, и милая, но голова у нее забита чепухой и никогда не угадаешь, во что это выльется в очередной раз. Стоит ей покончить с одной глупостью, как она принимается за другую. Да что это я! Ведь эти самые слова сказала сегодня Рейчел Линд, когда мы были на собрании, а я на нее за это рассердилась. Я была рада, когда миссис Аллан заступилась за Аню, потому что иначе мне самой пришлось бы осадить Рейчел перед всеми, кто там был. У Ани масса недостатков, кто будет спорить, и я далека от того, чтобы это отрицать. Но воспитываю ее я, а не Рейчел Линд, которая нашла бы недостатки у самого архангела Гавриила, живи он в Авонлее… Но все равно, Аня не должна была уходить из дома, если я велела ей заняться ужином. Конечно, должна признать, что, при всех ее недостатках, я никогда прежде не замечала за ней непослушания и неисполнительности, и мне очень неприятно, что теперь я с этим столкнулась.
