— Мои сестры считают, что ты не должен встречаться с мамой и водить ее в кино, — заявил он. — Но Питер говорит — в этом нет ничего плохого. Я с ним согласен. В общем, получается так, что мальчикам ты нравишься, а девочкам — не очень, — несколько смягчил свои слова Джеми, и Дик серьезно кивнул.
— Я подумаю, как это исправить, — пообещал он.
Когда они уже ехали в небольшой французский ресторан в Саусалито, Дик рассказал Лиз об этом разговоре и спросил:
— Твоим девочкам действительно так не нравится, что мы встречаемся?
— А разве мы «встречаемся»? — беззаботно откликнулась Лиз. — Я думала, мы просто друзья!
— Ты действительно хочешь именно этого? — как можно мягче поинтересовался Дик. Они уже подъехали к ресторану, и Дик, остановив «Мерседес» на стоянке, повернулся к ней. Лицо его показалось Лиз взволнованным, словно он с нетерпением ждал, что она ответит.
— Я и сама не знаю, чего хочу, — ответила она честно. — Но мне нравится быть с тобой, проводить с тобой время. Так сложилось, и я пока не собираюсь ничего менять.
Дик и сам думал примерно так же. Однако в последнее время чувства, которые он испытывал к Лиз, стали много сложнее. Сначала он тоже хотел быть ей просто другом, но сейчас Дик жаждал чего-то большего — чего-то, что он пока не решался сформулировать.
Больше они об этом не говорили. Выбравшись из машины, они вошли в ресторан и до конца вечера старательно избегали серьезных тем.
Потом Дик отвез ее домой. Он поднялся вместе с Лиз на крыльцо, но вместо того чтобы позвонить в дверь, неожиданно привлек к себе и поцеловал. Лицо его осветилось такой нежностью, что Лиз даже не подумала о сопротивлении. Боже, ведь дверь каждую минуту может распахнуться! Что ж, тогда Питер выиграет свои десять долларов, только и всего. В первую секунду она, правда, слегка опешила, но потом справилась с растерянностью и ответила на его поцелуй.
Когда они наконец выпустили друг друга из объятий, лицо у Лиз стало грустным. Дик встревоженно спросил:
— Что с тобой, Лиз? Я не хотел тебя обидеть, но если ты…
— Все в порядке. То есть мне так кажется, — ответила она неуверенно. Целуя его, она на мгновение вспомнила о Джеке и почувствовала себя неверной женой, хотя и понимала, что это ужасно глупо. Она не искала общества мужчин, не домогалась их внимания. То, что произошло, произошло помимо ее воли и желания. Теперь она, конечно, должна была раз и навсегда разобраться со своими чувствами к Дику и к покойному мужу, чтобы не мучиться сознанием собственной вины.
— Просто я ничего подобного не ожидала, — объяснила она, отдышавшись.
— Ты не поверишь, но я тоже ничего подобного от себя не ожидал, — смущенно признался Дик Вебстер. — Это просто случилось, и все. Ты — удивительная женщина, Лиз!
— О нет! — Она улыбнулась, думая о том, как, должно быть, смешно они выглядят со стороны. Впрочем, в этом стоянии на темном крыльце были свои преимущества. Во-первых, они не видели лиц друг друга, а во-вторых, здесь их не могли слышать дети. Лиз и без того было неловко, а если бы дети узнали о том, что только что случилось, она бы и вовсе сгорела со стыда. А Дик — словно для того, чтобы еще больше усилить то, что они сейчас испытывали, — поцеловал ее снова, и Лиз ответила ему с еще бо́льшим пылом.
— Боже, что мы делаем?! — задыхаясь, пробормотала она, когда Дик наконец выпустил ее.
— По-моему, мы целуемся, — ответил он просто. Но оба чувствовали, что за этим поцелуем в темноте стоит нечто большее, чем праздное любопытство или физическое влечение двух тел. Это было непреодолимо. Не только касание губ, но и единение душ. И в Лиз, и в Дике было множество черт и черточек, которые объединяли их, хотя в целом они были очень разными. Дик предпочитал отношения непродолжительные и легкие, а в ее жизни главными ценностями были устойчивость и постоянство, солидность. Дети, карьера, крепкий брак — вот чем она дорожила. Те же Джин и Кэрол работали у нее много лет, потому что Лиз избегала перемен. В ее жизни не было ничего временного — Дик отлично это знал и все же готов был рискнуть. Он, правда, пока не мог бы ответить, будет ли Лиз для него чем-то временным, проходящим. Обычно его влекли женщины совсем иного склада — те, с которыми легко было сойтись и так же легко расстаться. Они не оставляли в его душе никакого следа.
— Знаешь, — сказал он негромко, — давай не будем форсировать события. И еще — не стоит много об этом думать, ладно? Пусть все идет своим чередом, а мы посмотрим, что из этого выйдет.
Лиз кивнула в ответ. Она не знала, что тут можно сказать, что ответить, а главное — она не знала, должно ли произойти что-то еще.
Когда Дик уехал, а Лиз вошла в дом, ее охватило острое чувство вины. Ей казалось — она изменила Джеку, предала его. Напрасно она твердила себе, что его нет, что он ушел и больше никогда не вернется. Если все так, тогда почему, целуя Дика, она испытывала столь сильную неловкость? Почему ей казалось, что она совершает что-то запретное? И почему, наконец, этот поцелуй казался ей одновременно и горьким и сладостным?
Воспоминания о том, что произошло между ними, смущали и тревожили ее. Лиз долго не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок и вздыхая. Она думала о Дике, о Джеке, о том, что она наделала, и о том, чем все это может закончиться. Что ожидает их всех в будущем?
Утром Лиз встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Она сумела ненадолго забыться сном лишь перед самым рассветом. Теперь ей отчаянно хотелось спать. Но бессонная ночь не прошла даром; Лиз почти решила, что ей не нужны лишние сложности и что самым разумным в ее отношениях с Диком было бы вернуться к обычной дружбе. Она, правда, не знала, было ли ее решение правильным. Но это было лучше, чем никакого решения. Лиз почувствовала себя много спокойнее.
Ее спокойствие, однако, было вдребезги разбито, когда в десять утра ей снова позвонил Дик.
— Я много думал о тебе, — сказал он, — и мне показалось, что я должен тебе позвонить.
— Зачем? — спросила она. — То есть я хотела спросить — почему ты так решил?
— Мне нужно узнать, что ты думаешь о… о том, что между нами было.
— Я жалею об этом, — честно сказала Лиз.
— Жалеешь? — переспросил Дик, но в его голосе почти не было удивления — только какое-то необъяснимое спокойствие и… счастье. Лиз, во всяком случае, показалось, что так мог говорить только счастливый человек. — Я-то жалею только о том, что не поцеловал тебя в третий раз. Мне было очень приятно это делать.
— Именно этого я и боюсь, Дик, — объяснила она. — Мне тоже было приятно, но я еще не го-това.
— Я тебя очень хорошо понимаю, — неожиданно согласился он. — Но ведь мы не станем торопиться. В конце концов, это не скачки. Никто не вынуждает нас как можно скорее прийти к чему-то. Я тоже за то, чтобы все развивалось естественным путем. Только я хотел, чтобы мы были… просто были, понимаешь? Были друг для друга…
