— А родители Тимми не празднуют Рождество, потому что они евреи, — сообщил он, и Питер дружески взъерошил ему волосы.
— Отличное печенье, — заметил Питер, хватая еще пригоршню из другой корзиночки.
— Я помогал маме его печь, — сообщил Джеми, показывая пальчиком на печенье, исчезавшее во рту старшего брата.
— Вы молодцы!.. — одобрил Питер и повернулся к матери: — Джесс не еврейка и не сможет никуда пойти вечером, — сказал он. — Почему мне нельзя к ней?
— Потому что ты тоже не еврей, — сказала Лиз сухо. — И у нас принято праздновать Рождество вместе.
— Но мне будет здесь скучно! — взвыл Питер.
— Спасибо за откровенность, — усмехнулась Лиз. — И все-таки ты должен остаться дома и помочь мне и отцу доделать все дела, — твердо закончила она.
— Ты можешь помочь мне почистить несколько морковок для северного оленя Санта-Клауса, — торжественно сказал Джеми. Они с Питером проделывали это каждый год, и Джеми был бы разочарован, если бы брат куда-то ушел. Питер тоже знал это, поэтому неохотно кивнул.
— Но, может быть, я могу пойти к Джесс после того, как Джеми ляжет спать? — спросил Питер, и Лиз не нашла в себе сил отказать ему.
— Хорошо, — сдалась она. — Только постарайся вернуться не слишком поздно. Не позднее завтрашнего утра, о’кей?
— Вернусь к одиннадцати. Обещаю.
В этот момент появился Джек. Он вошел в кухню усталый, но торжествующий, и Лиз сразу поняла — он сумел купить им именно такие подарки, какие хотел.
— Привет всем, с наступающим Рождеством! — сказал он и, схватив Джеми в объятия, подбросил под самый потолок. — Чем вы сегодня занимались, молодой человек? Надеюсь, к приезду Санта-Клауса все готово?
— Мама и я испекли для него целую гору печенья. И еще Питер обещал мне почистить морковку для его северного оленя.
— Ум-м, как вкусно!.. — Джек в свою очередь похитил со стола несколько печений. Проглотив два, он поцеловал Лиз. — А что у нас на ужин, кроме печенья и моркови?
— Окорок. Печеный окорок, — ответила Лиз. Окорок Кэрол еще утром запекла в духовке, так что его оставалось только разогреть. Что касалось гарнира, то Лиз собиралась приготовить для всех сладкий картофель с корнем алтея и черные бобы с подливой. На завтра — в полном соответствии с рождественской традицией — у них была припасена огромная индейка, для которой Джек обещал приготовить свою «фирменную» начинку.
Джек налил себе бокал вина и отправился в гостиную. Лиз и Джеми последовали за ним, а Питер поднялся наверх, чтобы позвонить Джессике и сказать, что заедет к ней после ужина. Сделать это оказалось непросто. Даже в гостиной были слышны возмущенные вопли Меган, у которой Питер чуть ли не силой вырвал телефонную трубку.
— Ну-ка потише, вы, там!.. — крикнул Джек и, откинувшись на спинку дивана, втянул ноздрями пахнущий свежей хвоей воздух. На елке горели разноцветные лампочки, а из колонок проигрывателя доносились негромкие звуки рождественских гимнов. Джеми, усевшись между матерью и отцом, вполголоса вторил незамысловатым мелодиям, а Джек и Лиз болтали о всяких пустяках.
Вскоре Джеми ушел наверх — взглянуть, что поделывают Питер и Кэрол, и Лиз придвинулась к Джеку ближе.
— Он волнуется из-за велосипеда, — шепотом сказала Лиз мужу, и он улыбнулся. Они оба знали, как ждал этого подарка Джеми и как счастлив он будет, когда наконец получит его.
— Джеми все время спрашивает меня о нем — боится, как бы Санта-Клаус не передумал.
— Мы соберем его, как только Джеми заснет, — так же шепотом ответил Джек и, наклонившись в ее сторону, поцеловал Лиз в щеку. — Кстати, давно ли я говорил вам, миссис Сазерленд, что вы очень красивы?
— Давно. Уже почти два дня я этого не слышала, — ответила Лиз с улыбкой. Несмотря на то что они были женаты уже много лет и дома их почти постоянно окружали дети, Лиз и Джек часто вели себя как влюбленные юноша и девушка, какими они были когда-то. Они вместе ходили ужинать в рестораны, выезжали на загородные прогулки, Джек покупал Лиз цветы и конфеты, которые она очень любила. Должно быть, именно благодаря этому в их отношениях все еще сохранялась изрядная доля романтики, что редко бывает, когда супруги прожили вместе много лет и к тому же общались не только дома, но и на работе. Каким-то чудом им удалось не надоесть друг другу до смерти. Лиз была бесконечно благодарна Джеку за те усилия, которые он предпринимал, стараясь поддерживать их отношения в прежнем романтическом русле.
— Знаешь, — сказала она, доверительно склоняя голову ему на плечо, — пока мы с Джеми пекли печенье, я все время думала об Аманде Паркер. Надеюсь, после сегодняшних слушаний муж не причинит ей вреда. Я ему не доверяю и почему-то даже немного боюсь его.
— Нечего тут бояться, — несколько сердито отвечал Джек. — Я сомневаюсь, чтобы ему хватило пороху угрожать нам. Аманда — дело другое, да и то… Сейчас, мне кажется, ему совсем не до нее. И вообще, Лиз, пора бы тебе научиться оставлять работу на работе, — добавил он насмешливо и поднялся, чтобы налить себе еще вина. Вид у него при этом был такой, словно сам-то он никогда не думал дома о делах. Лиз не сдержалась и фыркнула:
— Послушайте, Мистер Я-Знаю-Как-Надо, не ваш ли кейс с делами стоит в коридоре или мне померещилось?
Джек рассмеялся:
— Я просто ношу эти бумаги с собой, но это не значит, что я постоянно о них думаю.
— Так я тебе и поверила!
Они еще немного поболтали, и Лиз отправилась готовить ужин. В этот вечер они засиделись за столом дольше обычного — разговаривали с детьми, шутили и смеялись над разными забавными случаями. Джеми тоже внес свою лепту в общее веселье, напомнив, как в прошлом году к ним на Рождество приезжала бабушка — мать Лиз. Она настояла, чтобы они все вместе отправились к полуночной мессе, однако в церкви ее сморил сон, и все семейство развлекалось, слушая ее довольно громкий храп. Лиз невольно подумала, как хорошо, что в этом году ее мать решила осчастливить своим присутствием собственного брата. Всем им приходилось нелегко, когда она приезжала, но тяжелее всего было в праздники. Бабушка учила всех и каждого, что им нужно делать и как. К тому же у нее были свои странности, которые она называла «традициями» и которых неизменно придерживалась.
Но больше всего Лиз доставалось от нее из-за Джеми. Когда он только родился, ее мать пришла в ужас. Она заявила, что это настоящая трагедия, и не только не изменила со временем своего мнения, но и высказывала его вслух каждый раз, когда Джеми не мог ее слышать. Присутствие остальных членов семьи ее нисколько не смущало. Она постоянно подчеркивала, что Джеми нужно отправить в специальную лечебницу для умственно отсталых детей, чтобы не травмировать брата и сестер.
От такой беспардонности Лиз каждый раз приходила в ярость, хотя Джек настоятельно советовал ей не обращать внимания на слова матери. «Это наша семья, — говорил он, — и то, что думает твоя мать и моя теща, не имеет никакого значения».
