— Ну, я пойду, — сказал Дик деревянным голосом. — Спасибо за ужин. Я позвоню.
И с этими словами он вышел, тихо прикрыв за собой дверь, а Лиз осталась неподвижно сидеть за столом.
Тем временем Джеми прикончил пирог и, вытерев губы салфеткой, посмотрел на нее.
— Дик забыл попрощаться со мной, — сказал он. — Он рассердился на меня?
— Нет, милый, он рассердился на меня, — ответила Лиз. — Твои сестры поступили с ним очень плохо, и Дик обиделся.
— Теперь ты их нашлепаешь? — заинтересовался Джеми, и Лиз улыбнулась помимо собственной воли. Она никогда не наказывала детей подобным образом, но предложение, что ни говори, было заманчивым.
— Нет, — ответила она. — Но я надеюсь, что рано или поздно кто-нибудь сделает это за меня.
— Санта-Клаус положит уголь им в чулки! — со знанием дела заявил Джеми, и Лиз грустно улыбнулась. Одна мысль о грядущем Рождестве заставляла ее содрогаться. Это была годовщина смерти Джека. Лиз понимала, что Дик ни при каком условии не сможет появиться в их доме в этот день. Сегодняшний праздник напрочь отбил у обоих охоту к такого рода экспериментам.
Потом Лиз с помощью Джеми убрала со стола и поднялась наверх, чтобы серьезно поговорить с дочерьми.
Она нашла девочек в комнате Меган. Судя по их мокрым лицам, они только что плакали. Питер, который тоже был с ними, вытирал глаза все еще всхлипывавшей Рэчел.
— Я его ненавижу! — выпалила Мег, едва увидев мать, но Лиз удалось остаться спокойной. Она знала, что стои́т за столь болезненной реакцией дочери.
— Я думаю, тебе это только кажется, — ответила она. — Дика совершенно не за что ненавидеть. То, что когда-то он играл в футбол за свою университетскую команду, не мешает ему быть хорошим человеком. Ты ненавидишь что-то совсем другое, Меган. Я знаю, ты не можешь примириться с тем, что твой папа умер, но ведь ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать. И Дик в этом не виноват. Ты этого не понимаешь, но это еще не повод, чтобы оскорблять ни в чем не повинного человека. Если бы я знала, что мои дочери так себя поведут, я бы ни за что не пригласила его сегодня!
Питер легко тронул ее за плечо. Он уважал и восхищался матерью, которая всегда была откровенна с ними и никогда не лукавила даже в благих целях. И еще он знал, как крепко она их всех любит. Когда с ним случилась беда, Лиз была с ним неотлучно; она купала и кормила его как младенца, и во многом благодаря ей он сумел так быстро поправиться. Сейчас ему было очень жаль мать, во-первых, потому, что День благодарения закончился так скверно, а во-вторых, потому, что Меган избрала Дика в качестве козла отпущения. Питер отлично понимал, почему это случилось. По его глубокому убеждению, Дик слишком бурно отреагировал на то, на что вообще не нужно было обращать внимания; так он и сказал матери, когда провожал ее в ее спальню.
— Я не могу обвинять его, — ответила на это Лиз. — Дети — самые жестокие существа в мире, они умеют бить очень больно, а Дик к этому не привык. Возможно, он вообще этого не знает — ведь у него никогда не было своих детей. Но дело не только в том, что Мег оскорбила его — она очень больно задела его самолюбие. Теперь Дик считает, что вы всегда будете сравнивать его с вашим отцом, и всегда в пользу Джека.
— Дай ему время, — сказал Питер и улыбнулся. — Вот увидишь, он успокоится, да и девочки привыкнут к нему, — добавил он.
— Будем надеяться, — вздохнула Лиз.
В спальне она скинула туфли и легла на кровать, не зажигая света и не снимая своего вельветового костюма. Лиз думала о Джеке, о Дике и о своих детях. Ситуация казалась ей безвыходной, по крайней мере сейчас. В последнее время у нее просто не было сил, чтобы предаваться грустным размышлениям, — она была слишком занята делами и проблемами окружавших ее людей. Но сейчас, лежа в темной спальне одна, Лиз неожиданно снова заплакала, вспоминая мужа и думая о том, как сильно она без него скучает. Когда Джек ушел, он оставил после себя зияющую пустоту в ее душе. Лиз никак не удавалось ее заполнить. Да, она любила Дика, но не так, как когда-то любила мужа. Пока не так, но Лиз надеялась, что со временем ситуация изменится. Она не сомневалась в этом, хотя Дик и Джек были, конечно, совсем разными.
На ночном столике неожиданно зазвонил ее сотовый телефон. Лиз, по-прежнему не зажигая света, протянула руку и поднесла аппарат к уху. Звонил Дик, и Лиз сразу показалось, что у него какой-то не такой голос. Не такой, как всегда. Он звучал так, словно Дик здорово выпил.
— Я должен что-то сказать тебе, — произнес он глухо, но язык у него не заплетался, и Лиз поняла, что не алкоголь причина его угнетенности.
— Говори, я слушаю, — просто сказала она и, закрыв глаза, откинулась на подушку. Лиз все еще думала о Джеке, переживала из-за того, что произошло за столом, и боролась с подступающим отчаянием. На протяжении вот уже одиннадцати месяцев она изо всех сил старалась успокоиться, взять себя в руки, быть трезвой и рациональной, но сейчас ей казалось, что она вновь вернулась к тому, с чего начинала.
— Прости меня, Лиз, но я не могу, — начал Дик. — Я до сих пор не понимаю, что со мной случилось. Я как будто потерял рассудок. Я встретил тебя и полюбил. Твоя семья выглядела такой крепкой, цельной, а ты казалась уязвимой и ранимой, и я попался. Я хочу выбраться из этой ловушки. Это не для меня.
— Что-что? — переспросила Лиз, открывая глаза и садясь. — Что ты сказал?!
Но она уже все поняла. Несмотря на некоторую бессвязность речи, Дик высказался достаточно ясно. Лиз просто не хотелось верить в то, что она только что услышала.
— Я хочу сказать, что совершил ошибку, — повторил он. — Но теперь все кончено. Я люблю тебя, и у тебя отличные дети, но я ничего больше не могу. Твоя Меган оказала мне огромную услугу: если бы не она, мне могли бы потребоваться месяцы и даже годы, чтобы прозреть. Но сегодня у меня открылись глаза. Все это время я был словно безу-мен. Теперь я пришел в себя. Мне очень жаль, Лиз, но все кончено!
Лиз слушала его, и у нее не было слов, чтобы ответить. Она просто сидела на кровати, прижимая одной рукой трубку, а другой держась за живот. У нее было такое ощущение, словно кто-то ударил ее под дых так, что она не в силах была вымолвить ни слова. Жгучие волны дикой, нерассуждающей, животной паники, подобной той, какую она испытала, когда узнала о смерти Джека, захлестнули ее с головой. Она снова теряла — теряла Дика, и хотя они были знакомы не так давно, чтобы Лиз успела навсегда впустить его в свое сердце, он все равно сумел каким-то образом проникнуть туда, и теперь вырывать его приходилось с кровью. Все кончено?! Спасибо тебе, Меган!
— Ты не хочешь подумать еще немного? — спросила она, прилагая поистине нечеловеческие усилия, чтобы ее голос звучал спокойно. Нет, даже сейчас Лиз не жаловалась и не умоляла; она просто пыталась разговаривать с Диком с позиций здравого смысла, как разговаривала бы с любым из своих детей. — Меган оскорбила тебя, ты почувствовал себя задетым, но ведь это пройдет, не так ли? Да и дети, я уверена, со временем привыкнут к тебе. Нам нужно только немножечко подождать.
