— Ты спятил? — воскликнул он.
Томас удалился.
— Добрый день, Лонгмор, — сказал Кливдон. — С моим здоровьем все в порядке, спасибо. Но, к несчастью, похоже, ты бредишь. У тебя нет лихорадки? Надеюсь, это не заразно. Понимаешь, у меня в доме сейчас довольно много народа, и мне бы не хотелось, чтобы все они слегли.
— Не болтай чепухи! — поморщился Лонгмор. — Прочитав сегодняшние утренние газеты, я решил, что все это идиотские фантазии репортеров, как и россказни о диких сценах с темпераментной портнихой. И я попытался убедить в этом маму, которая, как ты сам понимаешь, в бешенстве.
Кливдон вернулся с неба на землю. Не просто вернулся. Рухнул.
За всеми событиями он как-то позабыл о леди Уорфорд. Но, с другой стороны, в чем, собственно, разница? И вообще, с какой стати они следят за каждым его шагом?
— Я пришел не только из-за мамы, — продолжил вещать Лонгмор. — Я должен был сам понять, чем занят мой друг. И что же я увидел, когда вошел в дом? В действительности, газеты, не говоря уже о моей матери, недооценили происшедшее. Оказывается, мой лучший друг поселил трех незамужних особ не в уединенном коттедже в Кенсингтоне, а в доме своих предков! А с ними еще полдюжины странных женщин. И его слуги в поте лица своего, словно угольщики в шахте, обслуживают лавочниц! Своими собственными глазами я видел Холидея, несущего бельевую корзину! Подумать только! Бельевую корзину.
Дворецкий надзирал за хозяйством. Он вел бухгалтерские книги и выполнял функции секретаря. Он отдавал приказы. И уж точно ничего не носил тяжелее ручки или чернильницы. И если Холидей действительно взял в руки бельевую корзину, то исключительно ради своего развлечения, или чтобы был повод удовлетворить свое любопытство, заглянув в комнату к незнакомкам.
А Лонгмор все не мог успокоиться.
— Я знаю, что ты любишь пренебрегать условностями, — сказал он, — но не до такой же степени. Не важно, что думает мама, но как я теперь посмотрю в глаза сестре?
— Забавно, — сказал Кливдон.
— Забавно???
— Дело в том, что все эти женщины здесь только ради твоей сестры, — усмехнулся Кливдон. — Они подрядились сшить Кларе какое-то необыкновенное платье, которое она наденет на сегодняшний бал. Похоже, они относятся к обещанию сшить платье, как мы с тобой — к долгу чести.
— Да черт с ним, с платьем! — завопил Лонгмор. — Ты накурился опиума? Перепил абсента? У тебя жар? Или ты подхватил дурную болезнь? Но что-то явно повлияло на твои мозги. Эта портниха…
— Которую из них ты имеешь в виду? — спокойно поинтересовался Кливдон. — Их три.
— Не смей играть со мной! — Лонгмор перешел на визг. — Видит Бог, ты способен вывести из терпения всех святых и мучеников, вместе взятых! Ты доведешь меня до греха! Я не позволю тебе обманывать сестру. Ты не…
Он замолчал, поскольку распахнулась дверь и в комнату поспешно вошла мисс София Нуаро.
— Ваша светлость, позвольте…
Она не договорила, очевидно, с опозданием заметив Лонгмора. Хотя, скорее, она заметила его в ту же секунду, когда вошла в дверь, если не раньше. Кливдон подозревал, что обе сестры обладают таким же запасом хитрости и коварства, как старшая. Кто знает, возможно, мисс София вошла специально, чтобы прервать гневный монолог Лонгмора, которого было слышно и в другом конце дома.
В общем, какой бы ни была причина ее появления, девушка выглядела очень удивленной и растерянно остановилась.
— Прошу прощения, — робко пробормотала она, — очень невежливо с моей стороны — так неожиданно врываться…
— Все в порядке, — улыбнулся Кливдон, — я же сказал, что со мной вы можете не церемониться. Для этого у нас нет времени. Это всего лишь мой друг. Или уже бывший друг, я еще не понял — лорд Лонгмор. Лонгмор, хотя ты и не заслуживаешь, позволь тебе представить мисс Софию Нуаро.
Лонгмор — резко обернувшийся, когда она вбежала в комнату — несколько мгновений потрясенно молчал, приоткрыв рот и не отрывая глаз от вошедшей. Кливдон даже забеспокоился, не впал ли его друг в ступор. Потом он поклонился:
— Мисс Нуаро.
— Милорд. — Она сделала реверанс.
О да, это был один из тех реверансов, не такой, как у старшей сестры, но тоже чрезвычайно впечатляющий.
У Лонгмора округлились глаза.
— Что случилось? — спросил Кливдон.
Голубые глаза Софии, подозрительно невинные, с надеждой уставились на него.
— Я пришла из-за уведомлений, которые мы помещаем в газетах. Я их пишу постоянно и думала, что с ними у меня уже никогда не возникнет проблем, но сейчас у меня почему-то ничего не получается.
Она слышала, подумал Кливдон. Она слышала вопли Лонгмора и вмешалась. Это она написала рассказ о знаменитом платье Нуаро. Ее работой было обращение всевозможных трудностей и скандалов на пользу магазину.
— Все из-за шока, — сочувственно вздохнул Кливдон, решив ей подыграть. — Прошло еще совсем мало времени после трагедии, и у вас не было возможности как следует отдохнуть.
— Если честно, мне трудно оценить свою работу, — сказала она. — Быть может, вы согласитесь высказать свое мнение. — Она покосилась в сторону Лонгмора. — Если, конечно, его светлость простит мое внезапное вторжение.
Лонгмор отошел в сторону и расположился на софе.
— Миссис Нуаро имеет честь сообщить друзьям и широкой публике, — прочитала Софи, — что она намерена вновь открыть свой магазин в самом ближайшем будущем и предложить покупателям новый ассортимент платьев и аксессуаров по разумным ценам. Эту будут последние модные новинки…
— Уберите «разумные цены», — перебил ее Кливдон. — Оставьте экономические вопросы среднему классу. Если вы хотите, чтобы вашими клиентками стали жены моих друзей, лучше быть неразумными. Если вещь не бешено дорогая, они ее не оценят.
Софи кивнула:
— Спасибо, ваша светлость. Вот видите? Что-то сегодня я плохо соображаю. Марселина бы заметила оплошность, но я не решилась ее прервать. Если платье леди Клары не будет закончено вовремя, моя сестра будет уничтожена.
Кливдон увидел, как Лонгмор бросил на портниху мрачный взгляд из-под густых черных бровей.
— Если мама позволит ей надеть это ваше платье, — пробормотал он.
Широко раскрыв прелестные голубые глаза, Софи повернулась к нему.
— Не позволит надеть платье? Вы не можете говорить серьезно. Моя сестра убивает себя, чтобы выполнить свои обязательства.
— Моя дорогая девочка… — снисходительно начал Лонгмор.
— Наш магазин сгорел дотла, — отчеканила София. — Маленькая дочь моей сестры — моя единственная племянница — едва не сгорела заживо. Его светлость спас ей жизнь — вбежал в горящий дом и отыскал ее, при этом сам чудом не погиб. — Ее голос постепенно набирал силу. — Он великодушно приютил нас, одолжил денег, чтобы мы могли купить материалы. Мы сбиваемся с ног, чтобы выполнить обязательства перед клиентками. А вы — вы говорите, что ваша мама не позволит Кларе надеть новое платье? — теперь ее голос дрогнул, в глазах заблестели слезы…
