— Тебе лучше соблюдать осторожность с ним, — предупредила Марселина. — Он не такой дурак, каким кажется, и нам совершенно не нужно, чтобы еще одна из нас имела что-то общее с аристократом.
— Не думаю, что он хочет иметь со мной что-то общее, — сказала Софи. — Скорее, он страстно желает от нас избавиться.
— Будем надеяться, леди из бомонда с ним не согласны, — сказала Леони.
— Не сомневаюсь, — сказала Софи. Она встала из-за стола и направилась к двери. — Пожалуй, я еще немного посплю. Но вы должны обязательно разбудить меня, когда откроете магазин. Не хочу пропустить самое интересное. Кстати, на вашем месте я бы выставила серое платье.
Магазин миссис Даунс, тот же день
Миссис Даунс мрачно смотрела на платье, брошенное на прилавок.
— Это которое по счету? — спросила она у закройщицы Оукс.
— Шестое.
— Леди Горелл швырнула его мне в лицо, — сказала миссис Даунс.
— Ужасно, мадам, — вздохнула Оукс, которая видела, как это было, и вовсе не пришла в ужас. Узнай она, что заплатила сумасшедшие деньги за платье, в точности такое же, как ее подруги видели в Ковент-Гарден в прошлом году, вела бы себя так же.
Оукс честно предупреждала свою нанимательницу. Она говорила, что рукава, которые она увидела на модели, якобы присланной мадам приятельницей из Парижа, были в моде в прошлом году. Но миссис Даунс или решила, что Оукс — идиотка, или что покупательницы, привыкшие во всем ей доверять, слепые и ничего не заметят. Некоторые из них действительно ничего не заметили. Вначале. Но быстро прозрели.
Только одна портниха в Лондоне создавала такие одеяния для женщин, и это была не миссис Даунс. Ее покупательницам быстро открыли глаза более наблюдательные знакомые и родственники, припомнившие, что уже видели такое платье на банкете, в театре, Гайд-Парке и других местах. Из дюжины заказов шесть уже вернулись к ней, причем покупательницы были в бешенстве, заплатив немалую сумму не просто за копии, а за копии прошлых лет.
Оукс было любопытно, сколько мадам заплатила за старые модели и скольких покупательниц она потеряет, когда тайное станет явным.
Пожалуй, решила закройщица, пора искать новое место.
Как и предполагал Кливдон, магазин был забит битком.
Герцог прошел мимо по дороге в клуб, потом еще раз, по пути к сапожнику, шляпнику, виноторговцу. Он покупал совершенно ненужные вещи, только чтобы оставаться на Сент-Джеймс-стрит. Он ждал, когда толпа рассеется.
Кливдон прочитал «Морнинг спектакл», как, вероятно, и большинство представителей бомонда. Его не удивило то, что Фокс поведал о случившемся на балу. Этот человек был известен своим умением получать информацию. Но подробности — это другое дело. Очевидно, у Фокса на балу был свой шпион.
Этим шпионом могла быть только мисс София. Описание было сделано в ее стиле. А чтобы успеть к сегодняшнему утреннему выпуску, она должна была находиться на месте событий.
Большое облегчение.
Кливдон боялся, что ночной скандал станет концом торгового дома Нуаро. Общество обвинит миссис Нуаро в том, что она соблазнила его, и станет обходить ее магазин стороной. Именно об этом Марселина его неоднократно предупреждала. Клара никогда не вернется в магазин, и на миссис Нуаро навесят ярлык соблазнительницы и блудницы. А значит, леди не станут иметь с ней дел.
Но леди сегодня шли к ней нескончаемым потоком. Они выходили из экипажей, долго разглядывали витрину и наконец заходили внутрь. Их было так много, что, наверное, износился дверной колокольчик.
…платье, вселившее в ту, на ком оно было надето, уверенность в себе, достаточную, чтобы отклонить предложение герцога… полная огня и поэзии речь.
Воистину их дерзость не знает границ.
Да, дерзость сестер Нуаро перешла все мыслимые границы. Но, как и все, что они делали, статья была хорошей. Кливдону хотелось обнять и расцеловать за нее Софию, впрочем, она была не первой в его списке.
Не из-за Софии он не спал всю ночь.
Не София заставила его полночи ходить по комнате, споря с самим собой. Бесплодный спор.
После того, как он ушел с бала, выбрался на улицу и понял, почему его бьет дрожь, Кливдон осознал, что есть только один способ положить конец этому затянувшемуся фарсу.
Поэтому он терпеливо ждал, пока леди разойдутся, чтобы переодеться к ритуальному променаду в Гайд-парке.
После этого он быстро перешел улицу и открыл дверь в магазин.
Колокольчик снова звякнул. «Неужели они никогда не отправятся домой?» — устало подумала Марселина.
Она была счастлива, очень счастлива. Этот день был не похож на другие, даже на тот, когда она вернулась из Парижа, и дамы заходили посмотреть на знаменитое платье. Но сегодня леди шли толпами. Их старый магазин ни за что не вместил бы всех желающих. Теперь ей придется нанять не меньше шести новых швей, причем немедленно, иначе они не смогут выполнить все принятые заказы в согласованные сроки.
Все это промелькнуло в ее голове за секунду до того, как она подняла взгляд от подноса с лентами, которые разбирала, и посмотрела, кто пришел.
И сердце болезненно защемило.
Джентльмен переступил порог, остановился и оглянулся. Он сделал это так, как и любой джентльмен, пришедший в магазин впервые: обвел холодным взглядом зал, решая, есть ли в нем что-то, достойное его высочайшего внимания, не замечая жалкую лавочницу за прилавком.
Впрочем, он не впервые находился в этом магазине. И это был не «любой» джентльмен.
Это был Кливдон, высокий и надменный, в безукоризненной шляпе, из-под которой виднелись волнистые волосы. У него была прогулочная трость, на которую он положил обе руки, когда остановился, чтобы оглядеться. Лайковые перчатки обтягивали их, как вторая кожа.
Его руки…
Она помнила, как эти руки обнимали ее, гладили по спине, ласкали груди…
Будь это другой джентльмен, хозяйка магазина бросилась бы ему навстречу, готовая уделить всяческое внимание.
Марселина осталась на месте, оперлась обеими руками о прилавок и сказала:
— Добрый вечер, ваша светлость.
— Добрый вечер, миссис Нуаро. — Он снял шляпу и поклонился.
Марселина присела в реверансе.
Кливдон положил шляпу на стул, подошел к манекену и стал рассматривать платье.
Оно было сшито из темно-серого тюля — такой цвет называют «лондонский дым», и отделано ярким розовым сатином. Юбку украшала вышивка — перевитые розы и листья.
— Выглядит очень… французским, — заметил он.
— Я всегда одеваю манекены смелее и более вызывающе, чем покупателей, — пояснила она. — Взглянув на манекены, они уже не пугаются и не устраивают истерик, если я предлагаю им нечто отличное от того, к чему они привыкли.
