Кливдон улыбнулся.
— Не могу с этим не согласиться, — кивнул герцог. — Кстати, я был рад увидеть, что мисс София сумела обратить вчерашний скандал вам на пользу. Впрочем, ничего другого я от нее и не ожидал.
— Зато я ожидала намного большего от тебя, — вздохнула Марселина. — А ты все испортил.
— Да, — не стал спорить герцог. — Но что еще можно было сделать? Я предложил стать герцогиней Кливдон не той женщине.
Марселине показалось, что у нее останавливается сердце. Предательски закружилась голова.
Кливдон подошел к двери и перевернул табличку на «Закрыто».
— Мы еще не закрылись, — сказала Марселина и удивилась: интересно, почему ее голос звучит вроде бы издалека?
— На сегодня дел хватит, — махнул рукой герцог.
— Это не тебе решать, — нахмурилась она.
Герцог подошел к прилавку.
— Выйди оттуда.
— Ни за что!
Тогда он улыбнулся. Его красивый рот дрогнул, чувственные губы чуть скривились, а невероятные зеленые глаза посмотрели на Марселину с насмешливой приязнью. Их взгляд проникал прямо в сердце, делая ее слабой и безоружной.
— Мне нужно как можно больше покупателей, — заявила она. — Нельзя быть уверенной, что леди Клара вернется…
— Ты отлично знаешь, что она непременно вернется. Ей необходимы платья, вселяющие в нее уверенность, дающие силу справляться с глупыми мужчинами.
— А поскольку в ближайшем будущем герцогини Кливдон не будет, — продолжила Марселина, — мне придется иметь дело с простыми смертными.
— Я подумал, — медленно проговорил герцог, — что ты могла бы стать герцогиней Кливдон.
Впервые в жизни Марселина лишилась дара речи. Но одновременно она почувствовала приближение беды. Хотя поскольку то, что он сказал, невозможно, можно надеяться, что она что-то не так расслышала. День был долгим и суматошным. Ему предшествовала мучительная бессонная ночь. А после того, как Софи рассказала о скандале на балу, Марселина не знала, смеяться ей от радости и облегчения или плакать от отчаяния. Все ее планы рухнули. Все, что она пережила, оказалось напрасным. Она так старалась и заплатила очень высокую цену. А после рассказа Софи оказалось, что все ее надежды рухнули.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Не помогло. Ей необходимо сесть. И выпить чего-нибудь крепкого.
— Ты не в своем уме? — осведомилась Марселина.
— Насчет ума я точно не знаю, — усмехнулся герцог. — Но сейчас я прислушиваюсь к зову сердца.
Марселина попыталась собраться с мыслями.
— Я понимаю, что происходит, — начала она. — Ты уязвлен. Очаровательная девушка, которую ты любил всю жизнь…
— Как сестру, — перебил ее герцог. — Она права. И ты права. Я любил и люблю ее как сестру.
— Ты еще в шоке, — пробормотала Марселина. — Она тебя унизила перед всеми. Люди ей аплодировали. Я понимаю. И теперь ты пытаешься нанести ответный удар.
— Кларе? Глупости! Она абсолютно права. Эта милая девочка поняла, что во всех моих действиях не было сердца, не было страсти. Она распознала игру. Я выполнил твои инструкции очень точно. Как выполняют инструкции по посадке дерева или раскрою платья. А так не должно быть. Все должно произойти само собой, разве не так?
— Перестань, — простонала Марселина. — Прекрати немедленно. — Ей хотелось бежать без оглядки и как можно дальше, потому что всеми фибрами своей души она желала сказать «да». А это был самый короткий путь к самоуничтожению.
— Покинув бал, я понял, что Клара отпустила меня. Она спасла нас обоих. И была права. Я не смог бы стать мужем, которого она заслуживает. Для меня не существует другой женщины, кроме тебя.
Не делай этого! Пожалуйста, не делай этого!
Грудь сдавило. Стало больно дышать.
— Не будь глупцом, — сказала Марселина. — И немного думай о том, что говоришь.
— Я ничего другого и не делал — только думал, — сказал герцог. — Вчера, сегодня, шагая взад-вперед по Сент-Джеймс-стрит, ожидая, когда разойдутся покупатели, чтобы поговорить с тобой. У меня было полно времени. Чем больше я думал, тем увереннее себя чувствовал. Я люблю тебя, Марселина. — Он сделал паузу. — И ты говорила, что любишь меня.
Он явно не собирался останавливаться. Не желал сдаваться. Он упрям. И у нее уже было много возможностей в этом убедиться. Если он чего-то хотел, то добивался этого, и никогда не был излишне щепетилен в выборе методов.
— Я же говорила тебе, что это ничего не меняет, — сказала она. — Ты не можешь на мне жениться. Я — владелица магазина. Лавочница. Ты не можешь жениться на лавочнице.
— Аристократы женились на куртизанках, — напомнил Кливдон, — экономках и горничных.
— И из этого никогда не выходило ничего хорошего, — вздохнула Марселина. — Если джентльмен женится на той, которая занимает гораздо более низкое положение, за это платят его жена и дети. Они становятся отверженными. И живут в неопределенности, не имея возможности вернуться в свой старый мир и не принятые новым. Не могу поверить, что ты считаешь это разумным.
— Ты и сама знаешь, что это единственная разумная вещь, — продолжал настаивать герцог. — Я люблю тебя. И хочу дать тебе все. Я и Люси хочу дать все — не только кукол, красивые вещи и образование. Я хочу дать ей отца. Я потерял семью и знаю, насколько она драгоценна. Я хочу тебя, хочу твою семью. Я хочу стать частью ваших жизней.
Марселина слышала отчаяние в его голосе, и ей хотелось плакать.
— Я знаю, что магазин — твоя страсть, — развел руками герцог, — и ты ни за что от него не откажешься. Ну и не надо. Я и об этом подумал. По правде говоря, я уже давно думаю о твоем магазине.
В этом она нисколько не сомневалась.
— У меня есть идеи, — возбужденно продолжил он. — Мы можем заняться этим вместе. У многих аристократов есть свой бизнес. Я могу писать, и у меня есть средства, чтобы создать журнал. Пусть это будет модный журнал. У меня есть и другие идеи относительно расширения бизнеса. Ты всегда говорила, что являешься величайшей модисткой мира. Я могу помочь тебе заставить весь мир это понять. Выходи за меня, Марселина!
Это несправедливо.
Да, она мечтательница. Людям свойственно мечтать. У нее и сестер были разные мечты, и некоторые из них они воплотили в жизнь.
Кливдон предлагает красивую мечту. Но он видит только ее лучшую часть.
— Деловые интересы других аристократов, — сказала она, — связаны с собственностью. И грандиозными проектами. Они владеют шахтами, вкладывают средства в каналы и железные дороги. Они не открывают маленькие магазинчики и не продают женскую одежду. Свет никогда не простит тебя. Сейчас не старые времена. И общество не столь терпимо, как раньше.
— Мне не интересно общество, — заявил герцог, — и не нужно его одобрение. Я верю в тебя и в то, что ты делаешь, я хочу быть частью этого.
