— Я всегда хотел тебя, закрытые блузки и прочее тут ни при чем. Но тогда мужчины слетались бы на тебя, как пчелы на мед, и меня обуревало бы желание поубивать их за то, что они смотрят на тебя так же, как я сейчас.
— Ах, вот как, мистер Пинтер, значит, вы ревнивы? — поддразнила его она, радуясь тому, что ее догадки подтвердились.
Он посмотрел ей в глаза, и в его взгляде она, к своему удивлению, увидела грусть.
— Как ты думаешь, почему именно сегодня я поехал в Хай-Уайкомб? Потому что мне было невыносимо еще один день наблюдать, как ты флиртуешь со своими поклонниками.
Надо же! Кто бы мог подумать, что Джексон способен произносить такие чудесные слова?
Он снял с себя рубашку. Боже милостивый, как же он хорош! Конечно, она сразу же отметила его великолепное сложение, как только он появился в их доме в вечернем костюме. Но сейчас она увидела его во всей мужественной красе.
Мускулистая грудь плавно переходила в стройную талию. Темные курчавые волосы от сосков спускались ниже, а потом еще ниже, окружая пупок и скрываясь под брюками. Скорее фигура фехтовальщика, нежели борца, подумала Селия, однако руки очень сильные — вот почему он с такой легкостью перетащил ее на спину своего коня во время нападения в лесу.
Затем он расстегнул брюки и спустил их вниз, и она увидела панталоны, обтягивающие стройные бедра, и еще кое-что, некую выпуклость на панталонах.
Селии показалось, что ее глаза слишком уж долго задержались на этом месте. Она покраснела и отвела глаза в сторону.
— Теперь твоя очередь, милая, — проговорил он с нежностью. — Ты сама снимешь сорочку? Или позволишь мне это сделать?
Она потянулась было к завязкам, потом вдруг замерла, в ушах у нее прогремел голос Неда: «Тощая сучонка, у тебя даже грудей нет и вообще ничего женственного».
Джексон будто догадался, что ее удерживает, — он шагнул вперед и, приподняв пальцем подбородок Селии, посмотрел ей в глаза.
— Я бы отдал все, что угодно, лишь бы стереть из твоей памяти те его гнусные слова. Но этого я сделать не могу, зато могу сказать правду, которая перечеркнет его лживые бредни. Знаете ли вы, что я вижу, когда смотрю на вас, миледи?
Когда он называл ее «миледи», Селия считала, что этим он хочет подчеркнуть разницу в их социальном положении, но сейчас она восприняла это как знак глубокого уважения и нежности, у нее перехватило дыхание.
— Я вижу перед собой женщину невероятно элегантную и сильную.
Не отводя от нее взгляда, он спустил нижнюю рубашку с плеч Селии и продолжил:
— Я вижу царицу фей, которая могла бы сразить мужчину одним словом или зачаровать своей улыбкой.
Он запустил пальцы в прическу Селии и вынул все шпильки. Волосы упали ей на плечи. Джексон, глаза которого так и засияли в свете огня от очага, осторожно взял один волнистый локон и прижал его к губам, а потом потер о свою щеку.
— Я вижу мою любимую с волосами цвета темного шоколада, с очами, в которых сверкают зеленые и светло-карие искорки, вижу прелестные формы тела, которые жажду ласкать в любовном экстазе.
Голос его прозвучал хрипло, когда он произнес:
— А твои груди… — Наклонив голову, он поцеловал одну грудь, потом вторую — нежно, страстно, ласково. У Селии вырвался глухой вздох изумления и радости.
Джексон слегка отпрянул и забормотал:
— Нед то ли был слепым, то ли идиотом, а может, и тем и другим. А еще вернее, наглым лжецом. Ни один нормальный мужчина не увидел бы ничего, кроме дивной прелести и красоты.
Глаза Селии наполнились слезами. Он взял ее на руки и отнес на постель. Как могла она считать его холодным и бесстрастным?!
Желание, подлинную страсть она увидела в его глазах, когда он уложил ее на постель и принялся расстегивать пуговицы на своих панталонах. Но потом вдруг замер и тихо проговорил:
— Ты уверена?
Она приподнялась на локте и начала помогать ему расстегивать пуговицы.
— Я вполне уверена.
Он-то был в себе уверен, ибо в ту минуту, как она расстегнула его панталоны, его плоть зримо это доказывала.
После своего замужества Минерва подробно объяснила, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной, сказала, что мужской придаток может быть весьма внушительным и он ничуть не похож на те, которые Селия видела у быков, жеребцов и охотничьих кобелей.
Да, он был иным, не таким уж внушительным. Скорее по-своему красивым, когда слегка покачивался, словно от легкого ветерка.
— Может, ты хочешь увидеть и остальное? — протянул с легкой усмешкой Джексон.
— Как, есть и еще что-то? — Он приспустил панталоны, обнажив то, о чем она спрашивала. — Ох, я и забыла, — тихонько рассмеялась Селия.
Рассмеявшись, он прилег рядом с Селией.
— А я-то знаю, что у тебя спрятано между ног, — сказал он, прикрывая ладонью сокровенное место внизу ее живота.
— Ох-ххх, — выдохнула она, вдруг осознав, насколько они близки друг другу как душевно, так и физически, насколько символичен их союз, ниспосланный им судьбой.
Он начал поглаживать ее. Теперь ее ощущения были несравнимо острее, чем те, что она ощутила недавно, лежа в своей постели.
— Джексон… о боже… Джексон… То, что ты проделываешь со мной, это и есть одна из непристойностей?
Его рука замерла.
— Тебе не нравится, милая?
— Нет, нет, конечно, нравится, — простонала она. — Я мечтала… я представляла себе, что я буду чувствовать, когда ты меня целуешь… когда ласкаешь так, как сейчас…
Он продолжал поглаживать ее бедра.
— Правда? — Его ласки стали настойчивее.
Она выгнулась под его рукой.
— О да. Именно так.
Ее искуситель улыбнулся.
— Это ты видела в своих грезах?
— Да-да-да, — выдохнула она.
Он склонился к прелестным округлостям и стал ласкать языком соски. Она судорожно вздохнула, дрожь прошла по ее телу, но она еще крепче прижала его к себе.
Он целовал ее грудь, затем его рука скользнула вниз, к мягкому треугольничку волос, потом его палец пробрался в ее лоно, дотронулся до самого чувствительного бугорка…
— Может быть, и это? — прошептал Джексон.
Селия не понимала, что с ней происходит, где она — страсть захлестнула, вознесла на гребень волны…
Ее дыхание участилось, тело устремилось навстречу порочному пальцу.
— Еще, еще… — твердила она. — Я просто не знаю… — Ей хотелось, чтобы никогда не кончалось это неописуемое ощущение. Но она понимала: наверное, он тоже ждет от нее таких ласк, которые и его могли бы вознести на такую же высоту. — Ты говорил о… непристойных шалостях… что могу сделать я?
