Томас очень ее любил — свою кобылку. Она была красавица. Высокая вороная с белыми носочками. В изящных линиях морды угадывалась примесь арабской крови. А еще у нее были чудесные, загнутые внутрь уши, характерные для настоящей марвари из страны раджпутов. Она была молода, и ее ни разу не сводили с жеребцом — он бы очень пожалел, что не получил от нее потомства. Однако Томас без помех путешествовал между Индостаном и Пенджабом, изображая сикха, торговца лошадьми. Поэтому было необходимо, чтобы иногда он действительно их продавал. И, если продать лошадь девушке с огненными волосами, он сможет навестить свою любимицу. И хозяйку лошади заодно.
Будь он честен сам с собой — а он не мог, поскольку был шпионом, — кобылка явилась всего лишь предлогом, средством, которое позволило бы удовлетворить глупое любопытство, так чтобы никто ничего не заподозрил. Красивые молодые женщины, которые могли бы ему понравиться, не часто встречались в гарнизонах или вдоль границы. Разумеется, англичане держались очень замкнуто, но они были бы поражены, если бы узнали, что их повседневная жизнь дает обильную пищу для сплетен по всему базару и по всему городу. А сколько находилось слуг, которые были просто счастливы за чашку риса продать подробности частной жизни хозяев! Танвиру Сингху только и оставалось, что держать ухо востро, а кошелек открытым, чтобы узнать: молодая девушка с волосами цвета пламени и непонятным, непроизносимым именем ангрези была племянницей лорда сахиба Саммерса, нового британского резидента в Сахаранпуре.
Новость о новом резиденте была как яд пчел из высокогорных гималайских пещер: маленькое жало, но обжигающая боль. Он удивился и даже почувствовал себя уязвленным, когда узнал, что полковника Бальфура сместили без дальнейших проволочек. Убрали с дороги человека, единственного, кому была известна настоящая личность Томаса. Это ранило его гордость, оскорбило чувство верности и преданности.
И прямо тут, на Рани-базаре, Томас принял решение сыграть с этим новым резидентом в свою небольшую игру. Разумеется, Саммерс — его начальник, но свое истинное лицо Томас ему не откроет. Для лорда Саммерса Танвир Сингх останется всего-навсего тем, кем кажется: скитальцем, местным торговцем-лошадником, который держит ухо поближе к земле в надежде получить хорошее вознаграждение.
Будь Томас человеком осмотрительным или по крайней мере тем, за кого себя выдавал, он бы повернул сейчас прочь, раз и навсегда. Танвир Сингх выбросил бы из головы все мысли о девушке, которая явно была не про него. Но он был также Томасом Джеллико, сыном английского пэра, и любил принимать вызов. Будучи независимым тайным агентом в большой игре, он привык рисковать. Это будет лучшая и безобиднейшая забава — подвергнуть сомнению строгие условности и нарушить показную безмятежность высших чинов компании! При этой мысли он громко рассмеялся.
И игра оказалась действительно забавной. О лорде Саммерсе говорили, что он обожал своих лошадей. Назначение в Индию как раз и позволяло ему наслаждаться игрой в поло. Танвиру Сингху только и оставалось делать, что распустить слух среди офицеров, служащих в Ост-Индской компании, и наемных солдат-сипаев, которые наведывались в его лагерь присматривать лошадей, будто он считает, что его призовая кобыла, полученная от арабского жеребца и кобылы марвари, слишком хороша для англичан из Сахаранпура. Будто он собирается продать ее где-нибудь южнее Дели или по крайней мере к востоку от Ранпура. Только там для его лошади сыщется достойный владелец!
Не прошло и нескольких часов, как новость перелетела из лагеря на базар, а с базара в гарнизон, куда Танвир Сингх был незамедлительно и по всей форме приглашен лично резидентом, лордом Саммерсом.
Это приглашение беззаботный Танвир Сингх проигнорировал.
Тогда лорд Саммерс, как великий начальник, отправил к нему своих подчиненных — на то и существуют секретари и всякие нижние чины, — чтобы попытались его уговорить. Но хитрый вождь с искренним равнодушием отнесся к хору их увещеваний и не позволил эмиссарам даже такую малость, как просто взглянуть на свою прекрасную кобылу.
Все это было частью большой игры — его маленькой игрой, которую он затеял с новым резидентом. Разумеется, резидент наконец явился — собственной персоной.
Лорд Саммерс, третий сын герцога Уэстинга, прибыл с визитом прохладным утром через два дня после того, как Томас и его караван прибыли в Сахаранпур. Ступил на каменистую почву лагеря Танвира Сингха, проделав путь вдоль речки-притока на север от города в открытом, без полога, экипаже, которым управлял кучер-саис, наглухо затянутый в ливрею.
Внешность лорда Саммерса отнюдь не развеяла первое впечатление Томаса о нем как о человеке, который олицетворяет новый стиль работы компании, что довериться ему всецело слишком опрометчиво. Его наставник, полковник Бальфур, человек старой закалки, поощрял глубокое понимание и уважение к Индии, ее традициям и нравам. И вот ему на смену явился Саммерс, для которого не было языка, кроме английского, кому в радость и удовольствие было оскорбить туземца, равнодушный ко всему, лишь бы зарабатывать деньги, эксплуатируя местное население. И население это он считал невежественными детьми или, хуже, дикарями, недостойными того, чтобы управлять собственной страной.
— Итак, вы Танвир Сингх, о ком я столько слышал. — Таково было приветствие резидента компании, когда он вошел в шатер Танвира Сингха.
Томас принимал их на собственных условиях, полулежа, опираясь на мягкие девственно-белые подушки, под сенью открытого шатра, установленного перед травянистой площадкой, где он мог наблюдать за лошадьми, которых приводили для осмотра предполагаемыми покупателями. Он не встал, однако поднял вверх ладонь и отвесил небольшой, но учтивый поклон.
— Как видишь, твое превосходительство.
Многочисленные, как капуста, предметы одежды гостя: рубашка с высоким воротничком, шейный платок под жилетом и сюртуком, — столь неуместные в этом климате, даже сейчас, ранним утром, когда жара только разгоралась, стесняли движения. Пучеглазый и раздражительный. Надменный, брезгливый деспот. И впечатление это еще усугублялось тем, что сопровождал его облаченный в алое офицер из сахаранпурского полка, заместитель помощника комиссара, лейтенант Беркстед.
Томас чуть наклонил голову, обращаясь к офицеру:
— Лейтенант сахиб.
Ни лейтенант, которого Томас встречал раз или два, когда привозил в Сахаранпур важные для компании известия, ни резидент не соизволили проявить ответную учтивость. Напротив, лейтенант оглядел Танвира Сингха с презрением, чтобы продемонстрировать превосходство, но обнаружил лишь собственную неуверенность — в данной ситуации от него ничего не зависело.
Томас давно привык к подобному беспомощному высокомерию, чтобы обращать на него внимание. Когда-то он и сам был, как Беркстед, молодым и честолюбивым. Но этот офицер ему совсем не нравился. Льстивый, умеющий втереться в доверие и — на взгляд Томаса — слишком грубый и бесцеремонный. О нем плохо отзывались на базаре. И, если верить тому, что Томас слышал, довериться Беркстеду со стороны лорда Саммерса было очень неразумно.
