— Ярр, — медленно покачала головой, — он переходил на личное. Он высмеивал все, от умственных данных до физических. Не оправдывай это… учительским подходом. Всегда можно быть нейтральным.
— Ладно, — поднял ладони Искусник. — Не буду.
— Оправдывай, — возразила я. — Будешь этим… судебным защитником, во!
— Так у нас тут суд?!
— У нас то, что пожелает мое пьяное высочество, — хихикнула в ответ. — Так вот… это очень похоже на то, что он заигрался. Может, просто потакал себе, я не знаю… но точно ничего не планировал. Да, да, я молоденькая, глупая, но, вот досада, не просто подопечная, а госпожа! Как он сказал? «Соблазнить и бросить нельзя». Потому и вел себя так! А вот как любовью этой извращенной накрыло, так и запел по-иному!
— Аль… он не мальчик. Он понимал, что возникающее у него к тебе чувство не простое. Потому и бежал от него. Осознавал последствия. Которые у нас сейчас во всей красе, кстати. Ты выходишь замуж за другого. Угадай, чем это обернется для нашего общего друга?
— Меня просветили, не утруждайся, — фыркнула я, так как слова собеседника особого впечатления не произвели.
— Какая ты у нас добрая, чуткая и сострадательная! — ехидно проговорил синеглазый, после задумчиво заглянул в свою рюмку, протянул ее Мариоль и спросил: — И почему в ней пусто?!
— Исправим! — пообещала подружка и слово сдержала.
— Я на самом деле добрая и сострадательная. — Даже немного обидно стало за себя.
— Ага, к себе, — поддержала Мидьяра коварная Мари.
— Просто, как ты верно сказал, Лир и правда объяснил… даже признался, что сойти с ума вы ему не позволите!
Я победно уставилась на коалицию, противостоящую императорской власти в моем лице.
Но если Ярр только чуть заметно скривился, то Маришка была гораздо более эмоциональна.
— Ну не идиот ли?!
— У Лира всегда прямолинейность и совесть просыпались в самое неподходящее время, — грустно кивнул Искусник. — Вот, казалось бы, живет себе парень нормально, работает, все ровно, все хорошо… но тут… она!
— Любовь? — наивно спросила Маришка, выразительно глянув на меня.
— Да какая любовь! — отмахнулся Ле-Кинаро. — Совесть! Или правдорубство. Тоже ничего хорошего в итоге! Хотя любовь — это вообще кошмар и ужас!
Мы с подругой переглянулись, удивленные.
— Почему?!
— Потому что это катализатор, — немного невнятно из-за того, что откусывал от яблока, ответил маг. — Тот самый толчок, по сигналу которого честность, совесть, доброта и сострадание просыпаются даже там, где отродясь не ночевали!
— Да, проблема, — хмыкнула я. — Возникает вопрос, что же вы все такие… нелюди, а? Я не про расовый аспект, а про моральный!
— Мы политики, — пожал плечами Ле-Кинаро, с легкой иронией глядя на меня. — Просто политики. Иной моральный вид, если тебе так проще. И у нас эти качества подобны открытой ране. Кровь, кровь, на которую сбегаются хищники. Потому что тогда мы становимся легкой добычей.
Я, не глядя, допила ликер и сама потянулась за бутылкой. Было… мерзко. Ведь придется стать такой же. Необходимо такой стать.
— Зря расстроилась, — продолжил Ярр, видимо поняв причину моей реакции. — Тут все просто. Психология — наше все! Просто разделяешь личность. Одна — по принципу «чтоб все боялись», а вторая — для близких. Там можно быть белой и пушистой.
— Ага, а для врагов — серой и мохнатой, — печально улыбнулась, отводя взгляд.
— Ну да, — подтвердил Безумный Бард.
Ярр, Ярр… кому как не тебе знать про расслоение личности… чтобы спрятать черные стороны даже от себя, лишь иногда выпуская на волю.
— Вот ты говоришь, что Лирвейн такой плохой, — вмешалась Маришка. — Но, Аля, большая часть того, что было… ну, не до такой степени все плохо!
— Ты его теперь защищаешь?!
— Нет, — пожала плечами девушка. — Я беспристрастна.
— Мари, его отношение ко мне… Что бы то ни было, мужчина должен любить и беречь свою женщину. А любовь без заботы, без некоторой снисходительности — это и не любовь. Я даже не знаю, как назвать чувства Лирвейна. Это больше всего похоже на жажду обладания, помноженную на инстинкт собственника. И, ребята, как бы то ни было, нельзя обвинять любимую в своих ошибках и просчетах! И да, как бы это ни звучало, я хочу, чтобы обо мне заботились и отчасти чтобы меня жалели!
— Как Рыж? — пристально глядя на меня, осведомилась подруга. — Твой теплый, безотказный, который пока гладит тебя по шерстке. Аля, думаешь, это продлится вечно? И вообще, ты-то уверена, что любишь его?
— А что такое любовь? — ответила вопросом на вопрос я. — Это полет, это забота, это тепло. Я про духовное состояние. И про телесное тоже, притом, поверь, оно ни капли не слабее, чем то, что я чувствую к этому дубоголовому орвиру! С Лиром всегда война миров на выживание! В его обществе я никогда не могу расслабиться, не могу перестать думать о плохом, не могу сбросить напряжение.
— Зато, если бы ты выбрала его, он бы стал идеальным спутником для Императрицы! — воскликнула Мари. — Вы бы прижали Кланы, он бы поддерживал тебя и помогал все это вынести, а не задвигал или делал все по-своему, не поставив тебя в известность! Пламенеющий, между прочим, помолвку спланировал без согласия невесты!
— И что? — спросила я, едва заметно улыбаясь. — Мари, я никогда не буду скандалить и вставать в позу, если все идет так, как нужно. Зачем? Это как минимум глупо. С Рыжем я даже не мечтала быть, потому что это казалось почти нереальным, слишком рискованным. Но он пошел на такие жертвы. Ради того, чтобы быть со мной. А то, что не сказал… Мы увиделись только на самой церемонии. Раньше я ночевала в резиденции. И он давал мне возможность повернуть назад! — Прерывисто вздохнула и, чуть более эмоционально, чем нужно, продолжила: — И меня все устраивает! Этот мужчина, эта судьба, это будущее! Да, я эгоистка! Да, я не буду больше рвать себе сердце или пытаться «спасти» Лирвейна. Ему ничего не угрожает, а это значит, что любые шаги по облегчению ситуации, наоборот, лишь усугубят ее!
— Как понимаю, моего приятеля ждет ссылка на другой конец Империи? — вскинул медную бровь Искусник.
— Не знаю, — устало прикрыла я глаза. — Ничего не знаю, Ярр. Время покажет.
Потом мы молчали. Чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу, я спросила у Ле-Кинаро о том, что новенького в департаменте переселенцев. Новенького было, как обычно, немало. Притом весьма веселенького новенького! И это хорошо, а то мы как-то совсем загрустили.
— Вот представь, — улыбался музыкант, выливая нам остатки ликера, — стихийный портал из другого мира открывается не где-нибудь, а в «лабиринте кошмаров». — Заметив наше недоумение, меднокосый пояснил: — Это учебный полигон по отрабатыванию иллюзий седьмого уровня, и там же тренируются те, кого в народе именуют демонологами. Так вот, что иллюзии, что «демоны» получаются изрядно жуткие. А если вырываются из-под контроля, то их еще и развеять или изгнать сложно. Практиканты там нити стихий такими морскими узлами завязывают… Зато у нас получилось отличное экзаменационное испытание! Что касается переселенца… в его народе считалось, что в такие порталы живьем уходят только самые достойные, самые умные, великие…
