– Ваше сиятельство, это бы у красильщиков и дубильщиков поспрашивать.
– А где они?
Выяснилось, что их мастерские в обязательном порядке стоят за городской стеной. Подальше от города. Ибо – воняет.
Лиля только фыркнула. Вот она – средневековая экология. Воняй, но подальше. Хотя ей-ей… Она на улицах города почти задыхалась. Как же должны вонять мастерские, что даже местные ужасаются? А что выбрасываемые отходы производства могут попасть в реку, а ты из этой реки морду моешь, это пустяк.
Женщина прикусила губу и задумалась.
Ладно. Надо обеспечить себе набор химикатов. А потом уже решим, кто, чего, куда и как.
Но еще…
Больного забывать не надо, ага?
Али Ахмет дин Тахирджиан лежал на кровати. Старшая жена поила его молоком. Лиля распорядилась – молоко в обязательном порядке. Заодно узнала, что тут делают неплохой творог и сметану. А вот йогурт не умеют. И про взбитые сливки не знали. Но рецептом делиться не тянуло.
При виде графини женщины вскочили. Лиля улыбнулась и подошла к кровати.
– Как вы себя чувствуете?
– Не слишком хорошо…
Отрывистое приказание на непонятном языке, и обе женщины вымелись за дверь. Лиля взяла пациента за руку, посчитала пульс, коснулась губами лба…
– Я ожидала худшего. Но у вас почти нет жара.
– Это хорошо?
– Очень. Вы крепкий. Молоком вас поят?
– Да. Зачем?
– Я приказала. В молоке есть то, от чего кости быстрее срастаются.
Про кальций и правильное питание промолчим. Ибо с зайцем не говорят о квантовой физике.
– И что это?
– Кость – белая?
– Белая.
– И молоко тоже. Оно поэтому и укрепляет кости.
– А соль? Тоже ведь белая.
– Не путайте. Это не жидкость.
Али Ахмет кивнул.
Лиля осмотрела ногу. Вроде бы лубок ровный, нога зафиксирована, вытянута.
– Примерно дней десять, и я покажу вашим женщинам, как надо разминать мышцы ноги. Чтобы вы встали на нее не хромая и даже не помня о переломе.
– Ваше сиятельство, я буду вашим вечным должником.
Лиля махнула рукой.
– Думаю, мы договоримся. Если вы мне немного поможете с торговлей. У меня есть то, что выгодно вам. Но я не могу торговать. А вот вы можете – к нашей общей выгоде.
– Те же чернильницы?
– Разве они не будут иметь успех?
– Будут. Это хорошая вещь.
Да уж кто бы спорил. И это ты еще половины идей не знаешь.
Лиля озадачила Али Ахмета проблемой химикатов. А пусть подумает!
Но вместо этого…
– Вода, которая прожигает все, когда горит? И потушить ее нельзя?
Лиля поставила ушки на макушку:
– А цвет какой? Она радужно блестит на поверхности воды? И от нее мерзкий привкус?
– Да, ваше сиятельство.
Лиля потерла руки.
Нефть?!
Пусть сырая, неочищенная, да хоть какая!
– Мы дорожим ею. И используем на войне. Она поджигает все, на что попадет, и горит даже на воде…
– А можно ее как-то купить?
– У меня есть с собой на корабле несколько кувшинов. Я распоряжусь, чтобы вам доставили один.
Сияющие глаза графини были лучшей наградой.
Али Ахмет понял, что больше ей ничего и не надо. Во всяком случае – пока.
– Я распоряжусь.
Лиля еще раз померила ему температуру, прикинула, что из свежекупленных трав надо заварить, и ушла составлять отвар.
Али Ахмет кликнул охрану и отправил одного из мужчин на корабль с запиской. Пусть принесут кувшин уже сегодня к вечеру. Ему хотелось сделать графине приятное.
Да и… Негоже мужчине ходить в должниках у женщины.
А еще пусть пришлют сюда других жен. Эти уже устали, ухаживая за мужем и господином, им требуется отдых.
– Дорогой, это наш единственный шанс! Ты ведь сможешь это сделать. Правда, любимый?
– Да, конечно.
– Он лежит один в комнате. Конечно, при нем эти курицы, но завтра там буду я. А у меня есть настойка сон-травы. Все будут спать как убитые.
– А я…
– Второй этаж. Я открою тебе окно. А поутру… Все падет на голову этой толстой чужестранки.
– Почему бы и нет.
– Иначе мы ведь не сможем быть вместе.
Мужчина подумал, что деньги – это тоже веский аргумент. Намного более веский, чем женские прелести. Но разочаровывать любовницу не стал. Зачем?
Пусть думает, что станет его женой, и старается на совесть.
Хотя, конечно, такого не случится Зачем покупать корову, если и так получаешь молочко?
Наоборот, надо подумать – не избавиться ли и от любовницы?
Мало ли что ей еще придет в голову?
Толком разобраться с отварами Лиле не дали. Явился Хельке Лейтц.
Если бы не вирмане, ворвался бы в комнату. А так все-таки постучать изволил.
– Ваше сиятельство! Я сделал это!!!
Лиля взяла в руки маленький сверточек. Пальцы чуть дрогнули.
В руках у нее оказалось перо.
Самое настоящее. Точь-в-точь такое, каким она писала когда-то. У мамы их была целая куча – девочка обожала чернильные ручки.
– Ваше сиятельство, я проверил! Оно шикарно пишет!
Перо было простым, из серебра, насаженное на деревянную палочку. Но это шаг вперед.
Лиля бросилась к столу, достала чернильницу, вывела пару слов на бересте, которая тут была в почете как заменитель бумаги… Растет ли где-то папирус?
Получать бумагу из деревьев Лиле не хотелось принципиально. Она была за экологию, а всякие идиоты пусть свои речи на чем-нибудь еще печатают. Да и процесс она представляла плохо.
Вот если правда из тростника попробовать? Но это чаны нужны, химикаты опять же, пресс. И растет ли здесь достаточно волокнистый тростник?
– Ваше сиятельство? – робко напомнил о себе Хельке.
А в следующий миг ювелир испытал настоящий шок. Потому что госпожа графиня подпрыгнула на месте (пол ощутимо дрогнул), выкрикнула: «Ур-р-р-а-а-а!!!», и поцеловала старика-ювелира в щеку.
– Хельке, вы это сделали! Какой же вы молодец!!!
Ювелир ощутил, что на глаза наворачиваются слезинки.
– Ваше сиятельство…
– Вы – умница! Вы замечательный!
