Джей сглотнул и повозил босыми ногами в пыли, пытаясь принять своего рода самодовольную позу. Его пенис выпирал через обтягивающие шорты.
— Они все уехали на весь день. Сказали, чтобы я был здесь.
— Ты все сделал правильно. Я сделала несколько твоих снимков на воде. — Ее голос разорвал жужжащую тишину. — Ты гребешь в Хенли этим летом?
— Да, и завтра я еду со своей командой в тренировочный лагерь в Штатах. — Он оглянулся на свою вытащенную на берег лодку, сохнущую у него за спиной. — Это лучший способ отделаться от прошлого. Вчера вечером все немного сошли с ума.
Трепет в животе Элоизы вернулся с удвоенной силой. Ее крутило и сдавливало от страсти. Она спросила себя — а не был ли Джей в курсе того, что происходило в ее спальне, и не понимает ли он затруднение, которое ее охватило. Извиваясь, она вытащила из-под себя полотенце и завернулась в него.
— Хочешь немного воды?
— Мой папа говорит, что никогда нельзя принимать напитки от незнакомцев, — прокаркал он с кривой усмешкой, опускаясь на корточки около нее и делая глоток.
— О, я полностью безопасна! Я нападаю на людей только со своей камерой. — Она махнула ему бутылкой. — Но я сказала бы, что ты достаточно большой, чтобы позаботиться о себе.
Она похлопала по полотенцу рядом с собой. Действительно большой. Да, настолько, что вот-вот разорвет штаны.
Она спокойно взяла у него бутылку, не спуская зеленых глаз с его горящих синих. Не вытирая горлышко бутылки, она провела языком по влажному кольцу прежде, чем сделать полный глоток. Теперь, когда холодная жидкость с бульканьем понеслась вниз, его глаза опустились на ее горло.
— Мой брат обеспокоил вас вчера вечером? — внезапно спросил он. — Я видел, как они с Фредди входили в вашу комнату.
Бутылка поколебалась над ее раскрытым ртом — она обдумывала ответ.
— Они сказали, что Фредди собирается изучать фотографию.
— Да, это правда. Здесь, в Лондоне.
Даже сейчас ей было интересно.
— На самом деле они хотели спросить меня, что произошло у меня с Мими. — Она снова облизала бутылку движением, наводящим на размышления. — Ты знал, что Рик страстно хочет вашу мачеху?
Он покраснел еще сильнее.
— Да. Я сказал ему, что он извращенец.
— Это не так. В конце концов, она очень сексуальная леди. — У Элоизы мелькнула довольно злая мысль. — Ты хочешь увидеть фотографии?
Не ожидая ответа, она вручила ему камеру, начиная со снимков не в фокусе, которые были сделаны, когда они втроем совокуплялись прошлой ночью. Скорее всего, это было не очень уместно. Но когда Седрик вошел в ее жизнь, все правила поблекли и потеряли значение.
Пока Джей просматривал снимки, кусая губу с очевидной страстью, Элоиза откинулась назад, оставив бутылку между ногами. Она противилась стремлению подвигать ею вверх и вниз по своей горячей расселине.
— Черт. Они сенсационны. Настоящее порно! — Его молодой голос стал глуше и яростнее, в нем прорезался более глубокий, мужественный тембр, противоречащий его юному лицу. — Подождите, пока я не поговорю с Риком. Здесь вы втроем! Папа не говорил нам, что вы были… Господи, это круто!
Влагалище Элоизы несколько раз неудержимо дернулось, поскольку она видела, какой эффект оказали на него эти снимки. На его пенис. Бутылка скользнула между ее половыми губами и толкнула крошечный бутон клитора. Она схватила ее ногами, капельки сконденсировавшейся воды смешались с ее потом и влагой.
— Но кто их сделал? — Джей бросил последний вялый взгляд на снимки, а затем выключил камеру. Она пожала плечами, и полотенце упало. Ее грудь напряглась, и Джей уставился на мгновенно сжавшиеся и покрасневшие соски.
— Этого никто не знает, — пробормотала она, пытаясь действовать очень спокойно и сидеть совершенно неподвижно, чтобы не встревожить его. — Похоже, в дом проник некий соглядатай. Или это один — или одна — из семьи. Один из служащих. Кто знает? Есть и другие снимки — меня и Мими. Хочешь на них посмотреть?
— О, боже мой. Да.
Как приманенное дикое животное, он подошел к ней немного ближе, отбрасывая светлые волосы от разгоряченного лица. Они смотрели на нечеткие изображения, и дыхание обоих стало более резким.
— А как насчет попробовать все на практике?
Он сдался. Джей понравился ей тем. Он старался сдержаться, не быть необузданным и высокомерным, как его брат, и не спускал глаз с ее сосков, которые становились все темнее и тверже. Это невозможно было проигнорировать.
Нежнейший ветерок ласкал ее голую кожу.
— Я не могу, — каркнул он через мгновение. — Я никогда не делал этого… не пробовал…
О, это была единственная поддержка, в которой она нуждалась. Великолепный милый мальчик, просто очень правильный и готовый к тому, чтобы лишиться девственности. Сейчас была ее очередь быть опытной женщиной.
Элоиза встала на колени и наклонилась вперед, замерев, когда он глазел на ее груди, подпрыгивающие перед его лицом, как будто они были предлагаемыми ему шариками мороженого. Тихо, спокойно, ловись, обезьянка…
Элоиза взяла одну его руку, которая отчаянно копалась в песке. Она подняла ее, как теплое животное, и поместила на одну напрягшуюся грудь. Ее сосок уперся ему в ладонь. Его пальцы впились в мягкую плоть, заставляя его страдать от вожделения. Элоиза немного раздвинула колени, чтобы добиться более устойчивого положения, и вынула бутылку. Затем она откинулась назад, так, что ее позвоночник выгнулся дугой, а грудь выдвинулась к нему, подпрыгивая при каждом ударе сердца.
Сухая трава шелестела под легким ветерком, волны бились о берег, пробужденные проплывающей лодкой. Ее грудь исчезла у него между руками. Его голубые глаза просили разрешения. Теперь они оба задыхались от страсти.
Ее голова стала тяжелой и мягко покачивалась. Энергия кипела у нее между ногами. Элоиза была готова опуститься под него, раскинуть руки и ноги, позволить ему схватить себя и взять, толкать и бить. Она хотела превратить его в мужчину. Уединенность, жара, открытая площадка, мальчик с телом бога. И много времени.
Она наблюдала, как его пальцы исследуют ее груди, блуждают между ними и мнут их, сдвигая их вместе, играя с ними, как он не отрывает глаз от ярко-малиновых сосков. Затем она встала на колени и втолкнула их в его нетерпеливое лицо. Возникла пауза, наполнявшая его энергией. Его дыхание стало свистящим, хриплым. Она хотела, чтобы он понюхал ее, облизал, высосал, укусил. Она — его первая настоящая женщина. Она хотела, чтобы это стало тем, о чем он расскажет своим друзьям, о чем скажет брату, что запомнит навсегда. Его первый раз.
Он спрятал лицо в ее груди. Она потерла одним тугим темным соском по его губам. Кончик его языка попытался попробовать ее. Ее колени задрожали, и она сжала его плечи. Грудь изогнулась так, что сосок оказался точно у него во рту.
