— Ну сами подумайте. Сверху спускается человек. Наверху лишь моя новая начальница Диана. Я решила, что она рассказала этому человеку о моей слепоте, и теперь он просто валяет дурака. Иногда люди ведут себя не слишком достойно, если думают, что их нельзя увидеть.
Они немного помолчали, потом Белевич спросил:
— А что еще особенного есть в вашем восприятии мира?
— У меня хорошо развито воображение, — безо всякого смущения ответила его пассажирка.
— Да? — Гарик чуть приподнялся, бросил взгляд в зеркальце заднего вида и остался, безусловно, доволен своей внешностью. — А что подсказывает вам воображение в отношении меня?
— Ну… Мне кажется, вы очень симпатичный и мужественный.
Польщенный Гарик хмыкнул, не сумев скрыть удовольствия. Лариса между тем отвернулась к окну. «Стесняется, — подумал Гарик. — Вероятно, ее смутило собственное признание».
Лариса улыбалась, спрятав лицо от симпатичного и мужественного Белевича.
Элементарно, Васин!
— Савелий, у меня самолет в Осло! Мне в аэропорт через три часа выезжать, а чемодан еще не собран…
— Юрий Иванович, ну умоляю! Хоть на часик, туда и обратно на машине. И в аэропорт доставим в лучшем виде.
— Знаю я ваш «лучший вид». В последнюю минуту вылетим с мигалками и сиренами, разбудим полгорода и намертво застрянем в пробке. Я опоздаю на рейс, опоздаю к началу конгресса. Савелий, давай потом, ладно? Я возвращаюсь через неделю.
— Юрий Иванович, шахматы — дело святое, но тут человека убили. Юрий Иванович, я чувствую, тут можно и по горячим следам… Я чувствую, вы сразу все поймете.
— Чувствую, чувствую… Твои бы ощущения, Васин, на благое дело использовать. В целях более эффективной борьбы с преступностью.
— Так я еду за вами?
— Савелий! Только на час, и тут же обратно домой. На шахматный конгресс такого уровня я опоздать не имею права.
В своей недолгой профессиональной карьере молодой следователь Савелий Васин с убийствами сталкивался всего лишь дважды. Один раз это оказалось банальной бытовухой: пьяный в лоскуты муж-убийца мирно спал рядом со своей несчастной бывшей женой, которая, как выяснило следствие, на момент совершения преступления была пьяна не менее супруга. Орудие преступления — огромная деревянная скалка — валялось здесь же.
Второй раз Васину пришлось изрядно помучиться, разыскивая негодяя, который нападал в подъездах на пожилых женщин и душил их электрическим проводом. Вот тогда он впервые обратился к своему наставнику, бывшему следователю по особо важным делам прокуратуры, который читал у них в институте лекции по криминалистике. Юрий Иванович Бойко слыл среди профессионалов следователем-интеллектуалом, его ценили, уважали, однако за излишнюю проницательность в некоторых делах все же отправили на пенсию. Теперь он читал лекции будущим служителям правопорядка, консультировал своих бывших воспитанников и сослуживцев, перешедших в частные охранные структуры, а все свободное время отдавал давней страсти — шахматам. За клетчатой доской Юрий Иванович чувствовал себя так же уверенно, как и при расследовании преступлений.
Васин был парнем шустрым и любознательным, за что особенно нравился старому следователю. Поэтому когда Савелий начал работать в органах и порой обращался к Бойко за помощью, тот никогда ему не отказывал. Чаще просто помогал советом, но порой всерьез подключался к расследованию. Например, дело о маньяке-душителе они завершили вместе. И вот теперь — снова убийство…
— Юрий Иванович, дорогой! Спасибо, что согласились, а то я со вчерашнего дня глаз не сомкнул. Вечером — вызов. На улице Кукина найден труп мужчины…
— Прямо на улице? — съязвил Бойко, удобно располагаясь на заднем сиденье. Затем отвлекся. — Смотри ты, на иномарках стали разъезжать. В мои-то годы все больше на стареньких «Волгах» ездили, а раскрываемость была не в пример выше.
— Ну что вы в самом деле, — насупился Савелий. — Не на улице, конечно, в доме. Вы же не дали мне закончить… А иномарки — что? Технический прогресс.
— Не прогресс это, а финансирование хорошее. Ну, ладно, это стариковское у меня. Давай к делу, только по порядку и подробно. И помни — у нас всего один час.
— Слушаюсь, Юрий Иванович. Значит, так. В квартире дома на улице Кукина обнаружен труп мужчины. Лебедев Сергей Алексеевич, фотограф, креативный директор гламурного журнала «Нонсенс».
— Какой-какой директор? — уточнил Бойко.
— Креативный, в смысле — творческий. Идеи по оформлению выдает, — несколько туманно пояснил Васин.
— Да, заковыристо все стало. Раньше самая сложная профессия у покойников была инженер-изобретатель, в крайнем случае — кибернетик. Ну, хорошо, дальше рассказывай, а то брюзжать начинаю.
— Обнаружила тело мать убитого, которая приехала к нему около девяти вечера — забрать какие-то нужные бумаги. Договаривались они об этом еще накануне, так что в этот день по телефону не общались. На звонки никто не откликался, но у нее есть комплект ключей от квартиры, на всякий случай. Она решила дождаться сына, так как назавтра у нее были запланированы другие дела. Милицию мать Лебедева и вызвала. Когда пришла в себя.
— И как выглядело место преступления?
— Дом кирпичный, «сталинка», так что хоромы там большие, потолки очень высокие. Лебедев жил в трехкомнатной квартире, которая досталась ему от родителей, точнее — от отца-академика. Он ушел из семьи, когда Сергей был еще ребенком, однако в завещании сына не забыл упомянуть. В квартиру эту Лебедев переехал четыре года назад и использовал в основном как студию.
— То есть не жил там? — быстро переспросил Бойко.
— Нет, почему, жил. Просто одну комнату сделал спальней, а две другие превратил в один большой зал, где у него было полно всякой съемочной аппаратуры, декораций и так далее. Впрочем, скоро увидите сами. Так вот, тело Сергея Лебедева лежало на полу этой студии. Падал навзничь, руки раскинуты в стороны. Одет в джинсы и майку, но босиком. Впрочем, у меня с собой фотографии есть.
Васин вынул из внутреннего кармана и протянул собеседнику небольшую пачку снимков. Юрий Иванович надел очки в старомодной коричневой оправе и принялся внимательно изучать фотографии. Потом вернул их Савелию и попросил его продолжить рассказ.
— Эксперты считают, что смерть наступила не позже полудня вчерашнего дня, так что к моменту приезда матери Лебедев был уже часов восемь-девять как мертв. Точнее — убит.
— Как именно?
— Ударом сзади по голове. Точнее — сзади справа.
— Чем били, установлено?
— Если бы мы разговаривали минувшей ночью, сказал бы — тяжелым предметом с острым краем. А сейчас отвечаю точно — тяжеленной бронзовой пепельницей. Прямо углом висок и проломили.
— То есть, — приподнял брови Юрий Иванович, — орудие убийства на месте. Может быть, и отпечатки есть? Или убийца эту пепельницу тщательно протер?
