В сумерки, прогуливаясь у Ключа Дриад, Аня увидела Гилберта Блайта, вышедшего из-под темнеющих сводов Леса Призраков. И неожиданно она осознала, что Гилберт больше уже не школьник. Он выглядел как настоящий мужчина — высокий, широкоплечий, с открытым лицом и ясными, честными глазами. Аня подумала, что Гилберт очень красивый молодой человек, пусть даже он и непохож на мужчину ее мечты. Они с Дианой уже давно обсудили вопрос о том, какой мужчина может им понравиться, и оказалось, что вкусы их в точности совпадают: он должен быть высоким, стройным, с незаурядной внешностью, загадочным и меланхолическим взглядом, звучным и проникновенным голосом, изысканными манерами. В облике Гилберта не было ничего меланхолического или загадочного, но, разумеется, для дружбы это не имело никакого значения!
Гилберт прилег на траву возле Ключа Дриад и с удовольствием остановил взгляд на сидевшей на камне Ане… Если бы Гилберта попросили описать совершенный образец женской красоты, нарисованный им портрет повторял бы портрет Ани вплоть до мельчайших подробностей, включая даже те семь веснушек, чье несносное присутствие по-прежнему томило ее душу. Гилберт пока еще во многом оставался мальчиком, но и мальчики мечтают о будущем, и в мечтах Гилберта всегда присутствовала девочка с большими, ясными серыми глазами и тонким, нежным, словно цветок, лицом. Он твердо решил, что его будущее должно быть достойным его богини. Даже в тихой Авонлее встречалось немало искушений, которым нужно было уметь сопротивляться, да и в Уайт Сендс молодежь была довольно «легкомысленной», а Гилберт пользовался успехом, где бы он ни появлялся. Но он был намерен сохранить себя достойным Аниной дружбы, а в отдаленном будущем, возможно, и ее любви, и поэтому следил за своими мыслями, словами и поступками так же строго, как если бы вся его жизнь проходила перед взором ее ясных, правдивых глаз и ей предстояло судить его. Она оказывала на него то неосознанное влияние, какое каждая девушка, чьи идеалы высоки и чисты, оказывает на своих друзей, — влияние, которое длится до тех пор, пока она сама верна этим идеалам. В глазах Гилберта самым большим очарованием Ани было то, что она никогда не унижалась до привычных столь многим авонлейским девушкам мелкой зависти, обманов, интриг, флирта. Она держалась в стороне от всего этого не с какой-то осознанной целью, а просто потому, что подобного рода поведение было чуждо ее открытой порывистой натуре, кристально чистой во всех своих желаниях и побуждениях.
Но Гилберт не пытался облечь свои мысли в слова, имея все основания ожидать, что Аня безжалостно и холодно подавит в зародыше все его попытки заговорить о чувствах… или посмеется над ними, что было бы еще хуже.
— Под этой березой ты выглядишь как настоящая дриада, — сказал он, желая немного подразнить ее.
— Люблю березы, — отозвалась Аня, прижимаясь щекой к белому атласу стройного ствола одним из тех милых ласкающих жестов, которые были совершенно естественными для нее.
— Тогда, — улыбнулся Гилберт, — тебе будет приятно услышать, что мистер Мейджер Спенсер решил посадить березы вдоль дороги на всем протяжении своей фермы в знак поддержки Общества Друзей Авонлеи. Мы сегодня говорили с ним об этом. Мейджер Спенсер наиболее прогрессивный и сознательный человек в Авонлее… А мистер Уильям Белл собирается устроить живую изгородь из пихт там, где его земли подходят к главной дороге, и вдоль дорожки, ведущей к его дому. Наше Общество процветает: период проб и ошибок позади, мы получили всеобщее признание. Старшее поколение начинает относиться к нам благосклоннее, и в Уайт Сендс многие поговаривают о том, чтобы последовать нашему примеру. Даже Илайша Райт изменил свое мнение о нас, с тех пор как отдыхавшие здесь американцы в разговоре с ним с большой похвалой отозвались об обочинах авонлейских дорог, отметив, что они выглядят гораздо привлекательнее, чем в любой другой части острова. А когда и другие фермеры последуют положительному примеру мистера Спенсера — устроят живые изгороди и посадят декоративные деревья вдоль дорог у своих ферм, — Авонлея будет самым красивым поселком в нашей провинции.
— Благотворительное общество собирается заняться приведением в порядок кладбища, — сказала Аня. — Я очень рада, ведь для этого потребуется опять собрать деньги по подписке, а нам бесполезно даже браться за это после истории с покраской клуба. Но если бы Общество Друзей Авонлеи первым не подняло вопрос о кладбище, никто и не подумал бы заняться его благоустройством. Деревья, которые мы посадили возле церкви, зацвели, а попечительский совет школы обещал мне в следующем году обнести изгородью школьный двор. Если они сдержат слово, я проведу в школе День древонасаждения, и каждый ученик посадит дерево. Тогда у развилки дороги появится новый сад.
— Мы добились успеха почти во всех наших начинаниях, если не считать проекта сноса старого дома Бултера, — заметил Гилберт, — но я уже потерял надежду, что нам удастся уговорить Леви. Он не снесет эту развалину, просто чтобы позлить нас. Дух противоречия силен во всех Бултерах, а в Леви особенно.
— Джули Белл предлагает послать к нему еще один комитет или делегацию, но мне кажется, что лучше просто его проигнорировать, — сказала Аня глубокомысленно.
— И довериться Провидению, как говорит миссис Линд, — улыбнулся Гилберт. — Хватит комитетов и делегаций! Они только еще сильнее раздражают его. Джули думает, что стоит лишь избрать комитет и все — дело сделано… А следующей весной мы должны начать кампанию за приведение в порядок газонов и лужаек. У меня есть хорошая книга на эту тему, и я постараюсь как можно скорее подготовить по ней доклад… Ну вот, каникулы наши подходят к концу. Занятия в школе начинаются в следующий понедельник. Это правда, что Руби Джиллис получила место учительницы в Кармоди?
— Да. Присилла написала мне, что переходит на работу в школу в своей родной деревне, а на ее место в Кармоди попечители берут Руби. Конечно, жаль, что Присилла не вернется к нам после каникул, но раз уж это неизбежно, мне приятно, что ее сменит именно Руби. Она будет приезжать домой по субботам, и все будет как в прежние времена: она, Джейн, Диана и я опять будем вместе.
Вернувшись домой, Аня застала Мариллу сидящей на ступеньке заднего крыльца.
— Я была у Рейчел, и мы с ней решили завтра съездить в город, — сказала Марилла. — На этой неделе Томас чувствует себя лучше, и Рейчел хочет съездить за покупками, прежде чем у него наступит новое обострение болезни.
— А я собираюсь завтра встать раньше обычного, потому что у меня очень много дел, — сообщила Аня с видом воплощенной добродетели. — Первым делом я пересыплю перо из моей старой перины в новый чехол. Я давно уже должна была это сделать, но все откладывала — это такое неприятное занятие! Но откладывать неприятную работу — скверная привычка, и впредь я так поступать не буду, иначе я не смогу с чистой совестью осуждать моих учеников за подобное поведение. Это было бы непоследовательно… А еще я хочу испечь пирог для мистера Харрисона, закончить свой доклад о садах для Общества Друзей Авонлеи, написать письмо Стелле, выстирать и накрахмалить мое белое муслиновое платье и сшить Доре новый передничек.
— Ты не сделаешь и половины того, что наметила, — заверила Марилла. — По опыту знаю: как ни соберешься сделать кучу дел, так непременно что-нибудь да помешает.
