– Леш, осталось всего восемь человек, – пробормотала она, укладываясь спать. – Наши шансы тают на глазах.
– Восемь из двадцати трех – это примерно тридцать пять процентов. Асенька, это очень приличный шанс на успех, – откликнулся Чистяков. – Спи, отдыхай, набирайся сил. Завтра продолжим.
Но следующий день снова не принес ничего нового. В первой половине дня они встретились еще с пятью человеками из списка. Осталось найти троих – и список, который так и не удалось расширить, будет исчерпан. В беседах со знакомыми Дмитрия Васильевича Евтеева не появлялись ни новые факты, ни новые имена, помимо тех, о которых упоминали хозяин гостиницы Бессонов, супруги Фридман и вдова хирурга Симоняна.
Настало время обеда, и Чистяков привел Настю в ресторан под названием «Афродита».
– Название с претензией, – недоверчиво заметила Настя, подходя к зданию и глядя на большую вывеску.
– Никаких претензий, это ресторан греческой кухни, – коротко пояснил Алексей.
Едва они переступили порог, к ним со всех ног кинулся администратор.
– Добро пожаловать, рады вас видеть, проходите, пожалуйста, вам накрыт самый удобный столик.
Чистяков как ни в чем не бывало проследовал за администратором в глубь красиво декорированного зала, не обращая ни малейшего внимания на Настин оторопелый вид. Столик действительно был накрыт и украшен огромным букетом цветов в керамической вазе. Леша пододвинул жене стул и уселся напротив.
– Леш, это что? – шепотом спросила она. – Почему с нами так носятся? Откуда весь этот пафос?
– А я вчера признакомился с хозяином, – беззаботно ответил Алексей. – И он сказал, что для него большая честь помочь нам с тобой отпраздновать годовщину нашей свадьбы.
– С чего бы это? – прищурилась Настя. – Чем ты его так обаял? И вообще, откуда ты его взял?
– А я, видишь ли, зашел вчера сюда выпить пива с каким-нибудь фирменным бутербродом и обратил внимание, что в декоре наличествуют одни прямые линии и ни одной закругленности. Спросил официанта, откуда такие дизайнерские выверты, а он сказал, что дизайн делал сам хозяин, который в прошлой, докапиталистической, жизни был инженером-проектировщиком. Я задал еще пару вопросов уже чисто математического плана, и официант сказал, что ответов он не знает и лучше позовет самого хозяина. Хозяин через какое-то время нарисовался, морда ящиком, бровки домиком, разговаривает сквозь зубы. Но я применил все свое умение, нажитое рядом с тобой, и расстались мы лучшими друзьями. Вот и вся хитрость.
– Это не хитрость, Лешка, – восхищенно сказала Настя, – это… Я даже не знаю, как это назвать. Ты – великий и гениальный притворщик и мистификатор.
– Это почему же? – вздернул брови Чистяков.
– А кто совсем недавно говорил мне, что устает от бесед с незнакомыми людьми?
Он рассмеялся и отломил изрядный кусок нарезанного крупными ломтями хлеба, лежащего в плетеной корзиночке.
– Асенька, от ходьбы люди тоже устают, но это не означает, что они перестают ходить. И от работы устают, но работа же бывает очень интересной. Мне интересны новые люди. Ты этого не знала?
Ей стало стыдно. Она действительно этого не знала. Или знала, но не обращала внимания и никогда об этом не задумывалась. Она непростительно мало внимания уделяла своему мужу.
Хозяин ресторана «Афродита», крупный смуглый черноволосый и черноусый грек, подошел к ним после того, как официант принял заказ. Настя на мгновение испугалась, что сейчас начнется назойливое внимание и настойчивое угощение блюдами и винами, которых ей совсем не хочется, но все ограничилось искренними поздравлениями, несколькими достаточно тонкими комплиментами и уложилось во вполне деликатные десять минут и «подарок от фирмы» – выполненную из черного и белого шоколада уменьшенную копию коринфской колонны.
Едва Настя приступила к запеченным на гриле баклажанам с острым соусом, как позвонил Стасов. Он навел справки о проживающем в Сочи докторе Гулевиче, том самом, который пытался открыть кабинет детоксикации и был высмеян, и выяснил, что в день убийства Дмитрия Васильевича Евтеева Гулевич был в Санкт-Петербурге на симпозиуме, более того, выступал с докладом. Настя даже не почувствовала разочарования – она все больше и больше уверялась в том, что в Южноморске ей не удастся ничего найти.
– Стасов, нам придется ехать в Руновск, – сообщила она своему шефу. – Здесь шансы практически нулевые, мне осталось найти последних трех человек, но крайне маловероятно, что кто-то из них знает что-нибудь стоящее. Лешка считает, что надо искать в Руновске.
– Лешка? – скептически осведомился Стасов. – А сама ты как считаешь?
– А я с ним полностью согласна, – уверенно ответила Настя. – Вечером напишу отчет и пришлю тебе, сам все увидишь.
– Ладно, поезжайте, – разрешил Стасов.
Они не спеша ели вкусные греческие закуски, пили вино и обсуждали дело доктора Евтеева. Настя с интересом поддерживала разговор и одновременно думала о том, что, к сожалению, никогда не ценила то, что имела. Лешка рядом с ней на протяжении уже тридцати пяти лет, и им до сих пор интересно вместе, им есть о чем поговорить, что обсудить, а сейчас у них общее дело и общие заботы. А ведь в огромном количестве семей после стольких прожитых лет люди вообще не разговаривают друг с другом, им просто не о чем говорить, кроме бытовых вопросов – что купить, что приготовить и что посмотреть по телевизору. Какая же она дура, что не ценила этого раньше! Просто принимала как нечто само собой разумеющееся и даже не понимала, какое это счастье, какой подарок судьбы.
Внезапно ее обуял совершенно иррациональный страх: а вдруг все это закончится? Встретит Лешка какую-нибудь молодую красавицу и бросит Настю, поднадоевшую ему за тридцать пять лет. И дело даже не в том, что Настя останется одна. Дело в том, что такого счастья, такого подарка судьбы ей уже не видать, ведь для того, чтобы выстроить такие же отношения, нужно время, нужны эти самые тридцать пять лет, которых у нее нет. И не потому, что она столько не проживет, а только лишь потому, что новый человек войдет в ее жизнь, имея за плечами не меньше полувека собственной жизни, со своим собственным опытом и собственными потерями. А у Лешки собственной жизни было всего-то пятнадцать лет, вся последующая жизнь у них уже общая, и весь опыт, и все радости, и все потери они переживали вместе. Поэтому точно таких же отношений не получится просто по определению. У них с Лешкой даже воспоминания одни и те же, ведь они вместе с девятого класса, с того самого дня, как пришли в физико-математическую школу и сели за одну парту. Кстати, 1 сентября нынешнего года как раз и исполнится тридцать пять лет со дня их знакомства, после которого они уже не расставались.
– Леша, а скоро первое сентября, – вырвалось у нее непроизвольно.
Она отчего-то была уверена, что Лешка не поймет, о чем она говорит, и приготовилась смущенно объяснять собственную сентиментальность. Но он только улыбнулся в ответ.
